• ВНИМАНИЕ! ПРОСЬБА ВОЗДЕРЖАТЬСЯ ОТ ОБСУЖДЕНИЯ НА ФОРУМЕ ЛЮБЫХ ПОЛИТИЧЕСКИХ СОБЫТИЙ! СПАСИБО!

Выжить, чтобы вернуться… (Просматривает: 1)

С нами с
27.08.2006
Сообщения
473
Репутация
56
Возраст
65
Откуда
Салават
Выжить, чтобы вернуться…
Выжить, чтобы вернуться…




Донеслись тихие шаги и Володя почувствовал, как мать обняла их и шепотом сказала отцу:
- Ванюша, долго не засиживайтесь. Хорошо?
- Ладно,- ответил отец и спросил,- как Славик?
- Немного полегче,- сказала мать,- ничего, все будет нормально. Не волнуйся. Я пошла, что-то наш малыш захныкал.
Они услышали, как мать присела на кровать и начала тихо напевать, укачивая и успокаивая Славика.
Отец сидел, смотрел на огонь в печке, курил едучую махорку, о чем-то думая. Потом повернулся к Володе:
- Грудь-то болит, сынок?
- А-а-а, ерунда!- махнул рукой Володя,- ты же нас приучил, если тяжело, больно или плохо, всегда думай о близких и тогда боль полегчает. Это же, правда, пап?
- Да, Вовка, так и есть,- сказал отец, выбросил окурок, достал из кармана жестяную баночку, свернутую газету, быстро скрутил цигарку, прикурил и взглянул на сына,- я прошел всю войну, думая о родителях, нашей мамке, тебе и знаю, что вы оберегали меня от смерти.
- Ты же далеко был от нас,- сказал Володя и, прижавшись к отцу, незаметно прикоснулся к большому уродливому шраму на спине,- пап, я не понял, как берегли?
Но отец молчал, глядя на язычки пламени.
Володя видел, как сразу осунулось его лицо, нахмурились густые брови, образуя на переносице злую насупинку, взгляд стал каким-то тяжелым, жестким, чужим, не тем, как всегда смотрел на них, а страшным, обжигающим.
- Пап,- Володя взглянул на отца,- не смотри так, не надо. Лучше скажи, как могли тебя беречь?
Отец затянулся, выпустил едкий дым и медленно сказал:
- Знаешь, Вовка, трудно и сложно это объяснить. Ты сейчас не поймешь. С Аннушкой, нашей мамкой, мы прожили после свадьбы всего месяц или два и меня призвали в армию. Она осталась жить с моими родителями. Сначала меня отправили учиться в полковую школу, затем дивизионную. Хотели послать на офицерские курсы, но я отказался, сославшись на маленькое образование. Так и остался старшиной. Командиром у нас был толковый, умный мужик. С ним нашел как-то общий язык. Он старался мне помогать, ну и я платил ему той же монетой. Через несколько месяцев пришло письмо, где мамка написала, что ты родился. Ух, как я обрадовался, Вовка! Не знаю, каким образом, но командир об этом прослышал. Вызвал к себе и сказал:
- Слушай, Иван. Иди в канцелярию и оформляй отпуск. Съездишь домой, родителей, жену с сыном повидаешь.
Мне очень хотелось съездить на побывку, но стал отказываться. Говорил, что много дел останется незавершенными, но командир голос повысил и уже в приказном порядке строго так:
- Старшина, слушай мою команду! Взять документы и в путь. Не могу тебе объяснить, но если ты сейчас не съездишь, может так получиться, что не скоро еще домой попадешь. Ничего не спрашивай, а быстро выполняй мой приказ. Все, свободен!
На поезде, попутках, а где и пешком я торопился домой. Всю дорогу мечтал, как буду тебя нянькать. Чуть ли не бегом бежал по деревенской улице, когда добрался. Открыл дверь, сбросил вещмешок и остановился, словно вкопанный, глядя, как наша мамка тебя кормила. А ты лежал на руках и только покряхтывал, причмокивая.
Все сразу бросились обниматься, а я мамку крепко-крепко прижал, смотрю на тебя, а ты будто почувствовал, что папка вернулся. Агукать начал, улыбаться ртом беззубым. Подхватил, лицом прижался, а от тебя материнским молоком пахнет и сам еще малюсенький, а потом захныкал, когда задел тебя щекой небритой. Губенки кривишь, слезы на глазах…
- Пап, пап,- перебил Володя,- я это помню.
- Нет, Вовка, ошибаешься. Ты же грудной был…
- Помню, помню….- Упрямо твердил Володя.
Отец взглянул на него, прижал к себе худенького Володю и снова отвернулся к печке, наблюдая за пляшущими язычками пламени.
- Да-а-а, не удалось мне вволю с тобой понянькаться и в родном доме побывать, как наступила пора назад возвращаться. Взял я листок бумаги, прижал к нему твою кроху-ладошку, обвел ее чернилами и сунул в карман, чтобы всегда о тебе помнить. Моя мать сняла с себя иконку, надела мне и сказала:
- Береги ее, Ваня. Она беду отведет. Не потеряй.- И перекрестив, поцеловала.
Со всеми попрощался, нашу мамку поцеловал, тебя, пахнущего молоком, вдохнул, чтобы не забыть этот запах и вышел, сказав, чтобы меня не провожали. Понимаешь, Вовка, словно камень на душе лежал.
- Почему?- Тихо спросил Володя, прижавшись к отцу.
- Предчувствия были нехорошие.- Нахмурил он брови.
- Какие?
- Плохие, Вовка, плохие,- задумавшись, сказал отец,- вернулся в часть, а через три недели началась война.
- Расскажи, пап.- Попросил Володя.
- Тяжело вспоминать, да и не люблю,- сказал отец и, просыпая махорку на пол, свернул цигарку, и прикурил,- до сих пор снятся ребята. Из тех, с кем я был с самого начала войны, наверное, единицы в живых остались. Да и они разбросаны судьбой во все стороны. Сколько раз искал, так никто и не отозвался. Многих потеряли за первые дни войны, очень многих. Страх, неразбериха, растерянность была. Фашисты беспрерывно бомбили, десант в тыл сбрасывали. Мы не понимали, что творится. Порой казалось, что эти выродки со всех сторон наступали. Нам отдали приказ, чтобы отходили на восток, а куда именно, никто не знал. Так и шли, отбиваясь. А фашисты то сзади, то с флангов на нас перли или, вообще, впереди оказывались. Жутко было, непонятно…
- Пап, ты говоришь, что было страшно, а у самого-то вон, сколько орденов и медалей на гимнастерке! Значит, ты хорошо воевал?
- Все воевали. Бились за нашу землю, за матерей и отцов, за детей своих. Дрались, себя не жалея, чтобы войну выиграть. И мы смогли победить, хоть и очень много людей погибло. Но в начале было страшно. Убивали наших солдат, в плен попадали, в окружение…
- И ты, пап, находился в окружении?- Перебил Володя.
- Да, пришлось и там побывать,- медленно, с неохотой, сказал отец,- первый раз угодили в конце июня сорок первого года, потом на следующий год пробивались с тяжелыми боями и последний раз попали, когда Венгрию освобождали. Нас тогда в болото заманили, и мы три дня не могли из него выйти, такой ураганный огонь вели фашисты, что нельзя было голову поднять. Когда помощь подоспела, оказалось, что от всего полка лишь рота осталась, да и то почти все были ранены. Вот так-то, Вовка…
- Пап, расскажи, а?- стал просить Володя,- ты ни разу об этом не говорил.
Отец поморщился, словно от боли, растер лицо ладонями, шумно выдохнул:
- Не хочу вспоминать. Тяжело…
- Ну, пап! Хотя бы, как в первый раз попал…
Володя заметил, как сразу постарело лицо отца, покрывшись морщинками. Взгляд из-под густых бровей сделался колючим, будто чужой человек рядом сидел.
Отец глухим голосом начал рассказывать, изредка замолкая и задумываясь:
- Летом сорок первого года стояла жара несусветная. Мы с тяжелыми боями отступали от самой границы. Нашу часть почти полностью разбили, а остальные получили приказ отходить на восток. А куда? Место назначения никто не знал. Просто на восток.
Творилось что-то невообразимое. Фашисты, волна за волной накатывались, прорывали оборону, десантировались. Стрельба ни на минуту не прекращалась. Здесь-то меня и ранило под ключицу. Осколок вышел со спины, вырвав кусок мяса. Санитары остановили кровь, замотали и все. Сказали, что надо срочно в госпиталь. Где его искать-то? Никто об этом не знал. И мне пришлось еще два дня идти со своим подразделением. От жары началось нагноение раны. Стал бредить от высокой температуры. Очнусь, а мне говорят, что я какого-то Вовку звал и с ним разговаривал, а сам шел в это время вместе со всеми. Знал, если упаду, уже не смогу подняться.
В следующий раз очнулся, ткнувшись головой в спину солдата. Все стояли, пропуская колонну санитарных машин. Наши затормозили одну, кое-как затолкали в переполненный кузов, и я сразу потерял сознание. Пришел в себя от громких взрывов. Фашистские самолеты, несмотря, что на машинах были нарисованы красные кресты, сбрасывали на колонну бомбы. Такая карусель в воздухе крутилась, что смотреть было жутко. Все лежали и ждали, попадут в нас или нет. Это, Вовка, хуже всего. Оружия мы не имели, только документы находились с нами. Лишь у меня наган лежал на всякий случай.
- Какой случай?- Не понял Володя.
- Лучше застрелиться, чем в плен попасть к фашистам.- Сказал отец и замолчал, задумавшись.
Володя осторожно к нему прижался. Тихо, чтобы не заметил отец, ладошкой нащупал на спине глубокий шрам и начал его гладить, едва касаясь пальцами.
Нервничая, отец скрутил цигарку, подрагивающими пальцами зажег спичку, прикурил и продолжил:
- Проклятые фашисты весь день за нами охотились. Повезло, что на пути встретился лесочек. Машины, уцелевшие после бомбежек, быстро в нем скрылись. Ближе к вечеру еще появились новые машины с тяжелоранеными. Водители сказали, что мы попали в окружение. Посовещавшись, решили прорываться ночью. Единственный шанс, что пробьемся к нашим. Пока не стемнело, нас санитары перевязали, мертвых похоронили в лесу, подлатали машины и стали ждать.
После двенадцати ночи, когда стало темно, колонна тронулась в путь. Выехали на дорогу, словно язвами усеянную воронками от бомб и снарядов. Без света, тихо поехали на восток. Тридцать или сорок машин было, и в каждой битком лежали раненые. Ты представляешь, Вовка, сколько везли наших бойцов? Уйма!
Колонна растянулась по дороге, и вдруг раздались выстрелы из танковых орудий, словно нас специально ждали. Подожгли первую и последнюю машины, а затем, не торопясь, начали расстреливать всю колонну, будто в тире. Я находился в одной из последних машин, а фашисты стали поджигать передние. Видно было, как все ближе и ближе к нам разлетались машины от взрывов, вспыхивая, как свечи. Жутко в кузове лежать и ждать своей очереди, зная, что она могла прийти в любой момент.
В нашей машине ехал молоденький лейтенант. Он выскочил из кабины, присел и стал смотреть на линию горизонта. Ночь, а со всех сторон, не затихая, шли сильные бои. Тот заметил при всполохах, что в одном месте можно прорваться. Закричал шоферу, чтобы тот выворачивал в степь. Рискнули вырваться из ада. Машина съехала с дороги, за нами еще одна успела выскочить и все. Остальных накрыло снарядами. Мы лишь успели заметить, как в воздух взлетели обломки от машин и то, что осталось от наших солдат. У меня до сих пор эта картина стоит перед глазами…
Снова отец замолчал. Володе было видно, как дрожали его руки, стараясь удержать баночку с махоркой. Володя забрал ее, оторвал кусочек газеты, свернул цигарку, провел по краешку языком и помог отцу прикурить. Тот сделал несколько глубоких затяжек и, обжигаясь, выбросил окурок в печку, продолжая молчать.
Глядя на огонь, Володя терпеливо ждал, стараясь не потревожить отца. Незаметно свернул еще одну цигарку и положил ему на ладонь. Отец вздрогнул от неожиданности, с недоумением взглянул на самокрутку и опять закурил, забыв, что только сейчас выбросил окурок. Долго он сидел, не шевелясь, потом продолжил свой рассказ:
- Наша машина, Вовка, без света уходила в степь на большой скорости. Мы лежали в кузове, ударяясь друг о друга, и терпели, стараясь не застонать от боли. Думал, что удалось вырваться, и вдруг почувствовал сильный удар, и я куда-то в темноте полетел. Потом еще удар обо что-то острое и потерял сознание.
Очнулся от солнечных лучей, бьющих в глаза. Стал подниматься и не получается. В грудь что-то уперлось и колет. Приподнял голову и вижу, как чья-то винтовка своим штыком пропорола мне плащ, гимнастерку и, проткнув иконку, уперлась в грудь. Тогда я повернулся медленно на бок и, изгибаясь, как червяк, еле-еле поднялся на ноги. Смотрю, а вокруг все, кто со мной в кузове находился, мертвые лежат. В озере лишь одно крыло виднелось от машины. Медленно развернулся, а позади высоченный обрыв, с которого мы упали. Я лежал-то с краю и первым вылетел из кузова, поэтому и остался в живых, а на других взглянуть было страшно. Переломанных, в запекшейся крови, разбросало по всему берегу.
Стон услышал, когда хотел взобраться на обрывистый берег. Потом кто-то меня тихим голосом позвал. Посмотрел, а в стороне от всех лежит сержант из нашей дивизии. Рукой пошевелил, чтобы я подошел. Добрался до него, и страшно стало от его вида. Гимнастерка разодрана, а из груди сломанные ребра торчали, и между ними что-то хлюпало, хрипело, когда он старался вздохнуть и сказать. Показал на наган и шепнул, чтобы его пристрелил.
- Да ты что, сержант?- сказал ему,- сейчас тебя чем-нибудь перемотаю и потихонечку начнем выбираться. Потерпи, до своих дотянем, а там сразу в госпиталь.
Он стал опять шептать, а на губах пена кровавая пузырилась:
- Старшина, я уже не жилец. Отдай наган и уходи. Доберешься до наших, расскажи, что произошло. Оставь и иди. Плохо мне. Немного жить осталось. Наши где-то рядом. Если останешься в живых, отомсти за нас. Уходи…
Отдал наган. Попрощался, зная, что больше не увидимся, и побрел. Кое-как взобрался на обрыв, оглянулся, а он уже и не дышит, и оружие не понадобилось. Стоял на краю, Вовка, и не знал, что делать. Пустота внутри. Один остался. И так тошно было на душе, хоть волком вой! Хотел уже назад спуститься, взять оружие и.… И тут, словно кто-то в сердце кольнул. Как же вы останетесь без меня, как жить будете? Не выдержал, взвыл по-звериному, любым способом, хоть ползком, решил добраться до наших. Я обязан был выжить, обязан был вернуться домой, чтобы ты сиротой не остался.
Оглядываться начал по сторонам. Определил по солнцу, где восток находился и пошел, а к ногам, будто гири привязаны и с каждым шагом они становились все тяжелее и тяжелее. Иногда, прямо на ходу, я терял сознание. Очнусь, и замечал, что стоял я на одном месте и топтался. Снова на солнце взгляну и бреду на восток. Вокруг везде стрельба шла, разрывы снарядов слышны, мертвые лежали, танки, машины горели, и я в этом аду весь день двигался в сторону наших, теряя сознание, падая, поднимаясь, и продолжал путь.
Ночью добрался до своих. Смутно помню, как сразу меня на машине отправили в госпиталь. Потом рассказывали, когда стали снимать с меня одежду, весь персонал сбежался. Все, начиная от сапог и заканчивая плащом, было превращено пулями в решето, а на мне врачи не нашли ни одной царапины, хотя и на повязке были заметны следы пуль, что вскользь задели. Когда узнали, откуда я вернулся, вообще удивились. Из той колонны добрался я один живым. Врачи заметили перед операцией мой сильно сжатый кулак. Долго мучились, чтобы пальцы разогнуть, а когда получилось, увидели в ладони свернутый листок бумаги, на котором был рисунок детской ручонки. Получается, Вовка, что ты меня вывел из окружения, словно за руку держал.
Да-а-а, кто был со мной в тот день, все погибли. Их не пересчитать. А за всю войну? За нашу землю дрались, за всех родственников. Для того чтобы мы, вот как сейчас, могли сидеть у печки и разговаривать. Воевали, чтобы вам мирно жилось. Понял, Вовка? А теперь иди. Разбередил ты мне душу своими расспросами. Я немного еще посижу, потом мамке помогу.
- Чем помочь?- Спросил Володя, вставая и тихо направляясь в комнату.
- Понянькаюсь с малышом, чтобы мамка отдохнула,- донесся голос отца,- хочу наверстать упущенное, если получится. Иди, сынок, иди…
 
С нами с
05.03.2007
Сообщения
314
Репутация
389
Возраст
64
Откуда
Москва, Зеленоград
Выжить, чтобы вернуться…
Здравствуйте, Михаил. Сильный рассказ. У меня дед воевал, вспоминать о войне не любил, но иногда удавалось его разговорить. Здоровья всем фронтовикам!
 
С нами с
09.01.2007
Сообщения
1 344
Репутация
2 061
Возраст
50
Откуда
Москва, Бибирево
Выжить, чтобы вернуться…
Наконец-то, Михаил Иванович, я уж думал, не случилось ли чего! С наступающим Великим Праздником всех!
 
С нами с
27.08.2006
Сообщения
473
Репутация
56
Возраст
65
Откуда
Салават
Выжить, чтобы вернуться…
Здравствуйте, Михаил. Сильный рассказ. У меня дед воевал, вспоминать о войне не любил, но иногда удавалось его разговорить. Здоровья всем фронтовикам!
Александр, добрый день! Это продолжение рассказа "Отец". Долго вторая часть лежала, пока решился за нее взяться. Сложная тема и больная. И жаль, что ветеранов с каждым годом становится все меньше и меньше.
 
С нами с
27.08.2006
Сообщения
473
Репутация
56
Возраст
65
Откуда
Салават
Выжить, чтобы вернуться…
Наконец-то, Михаил Иванович, я уж думал, не случилось ли чего! С наступающим Великим Праздником всех!
Алексей, здравствуйте!
Не нужно думать, а можно просто позвонить.:) Сижу, пишу... Что еще делать-то?
 

Samir

Член Клуба
С нами с
17.06.2008
Сообщения
410
Репутация
589
Возраст
61
Откуда
Москва, ВДНХ
Выжить, чтобы вернуться…
Спасибо, Михаил Иванович!
У меня тоже два деда и бабка воевали и тоже не любили вспоминать это тяжелое время, когда пытался расспрашивать. Только потом стал понимать, почему...
Тема сложная и больная, согласен. Но писать, если имеете возможность, нужно. Память об этом времени должна жить в сердцах внуков и правнуков...
Еще раз СПАСИБО!!!
 
С нами с
27.08.2006
Сообщения
473
Репутация
56
Возраст
65
Откуда
Салават
Выжить, чтобы вернуться…
Спасибо, Михаил Иванович!
У меня тоже два деда и бабка воевали и тоже не любили вспоминать это тяжелое время, когда пытался расспрашивать. Только потом стал понимать, почему...
Тема сложная и больная, согласен. Но писать, если имеете возможность, нужно. Память об этом времени должна жить в сердцах внуков и правнуков...
Еще раз СПАСИБО!!!
Спасибо, Самир!
Многие, кто воевал, не любили вспоминать это время. Старший брат рассказывал, что из отца, как клещами приходилось вытаскивать слова о войне. А на одном из сайтов, мне написал пожилой автор, что все это теперь никому не нужно. То, что нынешняя молодежь не поймет моего рассказа. Понимаете? Это сказал человек, у которого отец воевал, сам испытал послевоенное время. Я не знаю, чему он мог научить своих детей. Не знаю...
 
С нами с
10.07.2012
Сообщения
445
Репутация
582
Возраст
54
Откуда
г. Михайловск Ставропольский край
Выжить, чтобы вернуться…
СПАСИБО огромное и низкий Вам поклон. Всю душу разбередило. Такое очень нужно писать. Не вся молодежь дурье. Поймут многие. Не поймут -объясним.
Еще раз спасибо.
С уважением,
Георгиевич.
 
С нами с
14.03.2011
Сообщения
49
Репутация
24
Откуда
Москва Юж.Медведково
Выжить, чтобы вернуться…
Да,есть над чем задуматься нынешней молодежи! Спасибо за такое творчество!
 
С нами с
06.01.2015
Сообщения
1 388
Репутация
6 569
Откуда
Балашиха, Южный
Выжить, чтобы вернуться…
Класс !!! Побольше таких рассказов в наше время , а то дети ничего не знают про ВОВ !!!
 

Сейчас смотрят

Вверх