А это так, чтоб и мужикам пореветь
Да ты вообще людям мало веришь, как я погляжу. Но тут просто выкладывают истории, а именно на твоё мнение людям по фигу.
Иди флудить в другие темы.
-
ВНИМАНИЕ! ПРОСЬБА ВОЗДЕРЖАТЬСЯ ОТ ОБСУЖДЕНИЯ НА ФОРУМЕ ЛЮБЫХ ПОЛИТИЧЕСКИХ СОБЫТИЙ! СПАСИБО!
А это так, чтоб и мужикам пореветь (Просматривает: 1)
- Начавший тему Завмаг
- Дата начала
Иди флудить в другие темы.
А это так, чтоб и мужикам пореветь
РАССКАЗ КАССИРА РЖД ИЗ РОСТОВА)))
Вчера билеты брали семья беженцев с Украины их 6 человек, из них одна девушка беременная и двое деток до 5-ти лет, ехали до Северодвинска через Москву (там работает их отец на вахте, снял им комнату), подобрала самый дешевый маршрут, вагон плацкартный.
Называю сумму за все билеты и вижу на лице парня с матерью слезы, спрашиваю:
– А что случилось?
В ответ тишина, а потом мать говорит:
– Езжайте хоть вы с детьми, я уже как нибудь проживу… и т. д.
Спрашиваю:
– А сколько не хватает?
– Да не хватает на одного человека – 4800 руб.
За ними стоял парень кавказец, протянул им 500 руб, а за ним вся очередь кто сколько мог, даже маленькая бабулька из платочка достала денежку и отдала. Я была в шоке - МИР полон добрых людей! Видели бы вы лицо матери и её детей - они всех благодарили со слезами счастья на лице.
Мать взяла билеты, поклонилась всем людям и сказала: «Дай Бог вам мира, Россияне, а Вам и Вашим родителям здоровья, за то что воспитали таких добрых детей! Вот мы своей стране не нужны, а Россия нам помогает!»
Плакал весь вокзал
Вчера билеты брали семья беженцев с Украины их 6 человек, из них одна девушка беременная и двое деток до 5-ти лет, ехали до Северодвинска через Москву (там работает их отец на вахте, снял им комнату), подобрала самый дешевый маршрут, вагон плацкартный.
Называю сумму за все билеты и вижу на лице парня с матерью слезы, спрашиваю:
– А что случилось?
В ответ тишина, а потом мать говорит:
– Езжайте хоть вы с детьми, я уже как нибудь проживу… и т. д.
Спрашиваю:
– А сколько не хватает?
– Да не хватает на одного человека – 4800 руб.
За ними стоял парень кавказец, протянул им 500 руб, а за ним вся очередь кто сколько мог, даже маленькая бабулька из платочка достала денежку и отдала. Я была в шоке - МИР полон добрых людей! Видели бы вы лицо матери и её детей - они всех благодарили со слезами счастья на лице.
Мать взяла билеты, поклонилась всем людям и сказала: «Дай Бог вам мира, Россияне, а Вам и Вашим родителям здоровья, за то что воспитали таких добрых детей! Вот мы своей стране не нужны, а Россия нам помогает!»
Плакал весь вокзал
А это так, чтоб и мужикам пореветь
За душу взяло..И к сожалению теперешнее общество такое и есть.. Ни во что не ставят мать с отцом.
А это так, чтоб и мужикам пореветь
«Не гонитесь за призрачным — за имуществом, за званиями: это наживается нервами десятилетий, а конфискуется в одну ночь.
Живите с ровным превосходством над жизнью — не пугайтесь беды и не томитесь по счастью. Все равно ведь и горького не до веку и сладкого не дополна. Довольно с вас, если вы не замерзаете и если жажда и голод не рвут вам когтями внутренностей… Если у вас не перешиблен хребет, ходят обе ноги, сгибаются обе руки, видят оба глаза и слышат оба уха — кому вам еще завидовать? Зависть к другим, больше всего съедает нас же.
Протрите глаза, омойте сердце и выше всего оцените тех, кто любит вас и кто к вам расположен. Не обижайте их, не браните.
Ни с кем из них не расставайтесь в ссоре. Ведь вы же не знаете, может быть, это ваш последний поступок и таким вы останетесь в их памяти.»
— Александр Солженицын, «Архипелаг ГУЛАГ».
Живите с ровным превосходством над жизнью — не пугайтесь беды и не томитесь по счастью. Все равно ведь и горького не до веку и сладкого не дополна. Довольно с вас, если вы не замерзаете и если жажда и голод не рвут вам когтями внутренностей… Если у вас не перешиблен хребет, ходят обе ноги, сгибаются обе руки, видят оба глаза и слышат оба уха — кому вам еще завидовать? Зависть к другим, больше всего съедает нас же.
Протрите глаза, омойте сердце и выше всего оцените тех, кто любит вас и кто к вам расположен. Не обижайте их, не браните.
Ни с кем из них не расставайтесь в ссоре. Ведь вы же не знаете, может быть, это ваш последний поступок и таким вы останетесь в их памяти.»
— Александр Солженицын, «Архипелаг ГУЛАГ».
А это так, чтоб и мужикам пореветь
«А КОГДА Я УМРУ?» РАССКАЗ ДЕТСКОГО ХИРУРГА
Лет 15 назад ночью забегает к нам в ординаторскую сестра из приёмного покоя.
– Пациент тяжелый во второй операционной!
Я – туда, бригада уже собралась, на столе девочка лет шести. Пока одевался и стерилизовался, узнал подробности.
В автоаварию попала семья из четырех человек. Отец, мать и двое детей: близнецы мальчик и девочка.
Больше всех пострадала девочка: удар пришёлся в область правой задней дверцы, там где находился ребёнок.
Мать, отец и её брат почти не пострадали – царапины и гематомы. Им помощь оказали на месте.
«А когда я умру?» Рассказ детского хирурга
У девочки переломы, тупые травмы, рваные раны и большая потеря крови.
Через пару минут приходит анализ крови, и вмести с ним известие, что именно третьей положительной у нас сейчас нет. Вопрос критический – девочка "тяжелая", счет на минуты. Срочно сделали анализ крови родителей. У отца – вторая, у матери – четвёртая. Вспомнили про брата-близнеца, у него, конечно, третья.
Они сидели на скамейке в приёмном покое. Мать – вся в слезах, отец бледный, мальчик – с отчаянием в глазах. Его одежда была вся перепачкана кровью сестры.
Я подошёл к нему, присел так, чтобы наши глаза были на одном уровне.
– Твоя сестричка сильно пострадала, – сказал я.
– Да, я знаю, – мальчик всхлипывал и потирал глаза кулачком. – Когда мы врезались, она сильно ударилась. Я держал её на коленях, она плакала, потом перестала и уснула.
– Ты хочешь её спасти? Тогда мы должны взять у тебя кровь для неё.
Он перестал плакать, посмотрел вокруг, размышляя, тяжело задышал и кивнул.
Я подозвал жестом медсестру.
– Это тетя Света. Она отведёт тебя в процедурный кабинет и возьмет кровь. Тетя Света очень хорошо умеет это делать, будет совсем не больно.
– Хорошо. – мальчик глубоко вздохнул и потянулся к матери. – Я люблю тебя, мам! Ты самая лучшая! – Затем, к отцу – И тебя папа, люблю. Спасибо за велосипед.
Света увела его в процедурную, а я побежал во вторую операционную.
После операции, когда девочку уже перевели в реанимацию, возвращался в ординаторскую.
Заметил, что наш маленький герой лежит на кушетке в процедурной под одеялом. Света оставила его отдохнуть после забора крови.
Я подошёл к нему.
– Где Катя? – спросил мальчик.
– Она спит. С ней всё будет хорошо. Ты спас её.
– А когда я умру?
– Ну... очень не скоро, когда будешь совсем старенький.
Сначала я как-то не понял его последнего вопроса, но потом меня осенило.
Мальчик думал, что умрет после того, как у него возьмут кровь. Поэтому он прощался с родителями. Он на все сто был уверен, что погибнет.
Он реально жертвовал жизнью ради сестры. Понимаете, какой подвиг он совершил?
Самый настоящий.
Много лет прошло, а у меня до сих пор мурашки каждый раз, когда вспоминаю эту историю…
Лет 15 назад ночью забегает к нам в ординаторскую сестра из приёмного покоя.
– Пациент тяжелый во второй операционной!
Я – туда, бригада уже собралась, на столе девочка лет шести. Пока одевался и стерилизовался, узнал подробности.
В автоаварию попала семья из четырех человек. Отец, мать и двое детей: близнецы мальчик и девочка.
Больше всех пострадала девочка: удар пришёлся в область правой задней дверцы, там где находился ребёнок.
Мать, отец и её брат почти не пострадали – царапины и гематомы. Им помощь оказали на месте.
«А когда я умру?» Рассказ детского хирурга
У девочки переломы, тупые травмы, рваные раны и большая потеря крови.
Через пару минут приходит анализ крови, и вмести с ним известие, что именно третьей положительной у нас сейчас нет. Вопрос критический – девочка "тяжелая", счет на минуты. Срочно сделали анализ крови родителей. У отца – вторая, у матери – четвёртая. Вспомнили про брата-близнеца, у него, конечно, третья.
Они сидели на скамейке в приёмном покое. Мать – вся в слезах, отец бледный, мальчик – с отчаянием в глазах. Его одежда была вся перепачкана кровью сестры.
Я подошёл к нему, присел так, чтобы наши глаза были на одном уровне.
– Твоя сестричка сильно пострадала, – сказал я.
– Да, я знаю, – мальчик всхлипывал и потирал глаза кулачком. – Когда мы врезались, она сильно ударилась. Я держал её на коленях, она плакала, потом перестала и уснула.
– Ты хочешь её спасти? Тогда мы должны взять у тебя кровь для неё.
Он перестал плакать, посмотрел вокруг, размышляя, тяжело задышал и кивнул.
Я подозвал жестом медсестру.
– Это тетя Света. Она отведёт тебя в процедурный кабинет и возьмет кровь. Тетя Света очень хорошо умеет это делать, будет совсем не больно.
– Хорошо. – мальчик глубоко вздохнул и потянулся к матери. – Я люблю тебя, мам! Ты самая лучшая! – Затем, к отцу – И тебя папа, люблю. Спасибо за велосипед.
Света увела его в процедурную, а я побежал во вторую операционную.
После операции, когда девочку уже перевели в реанимацию, возвращался в ординаторскую.
Заметил, что наш маленький герой лежит на кушетке в процедурной под одеялом. Света оставила его отдохнуть после забора крови.
Я подошёл к нему.
– Где Катя? – спросил мальчик.
– Она спит. С ней всё будет хорошо. Ты спас её.
– А когда я умру?
– Ну... очень не скоро, когда будешь совсем старенький.
Сначала я как-то не понял его последнего вопроса, но потом меня осенило.
Мальчик думал, что умрет после того, как у него возьмут кровь. Поэтому он прощался с родителями. Он на все сто был уверен, что погибнет.
Он реально жертвовал жизнью ради сестры. Понимаете, какой подвиг он совершил?
Самый настоящий.
Много лет прошло, а у меня до сих пор мурашки каждый раз, когда вспоминаю эту историю…
А это так, чтоб и мужикам пореветь
Ну если так все и было, то врачи заслуживают взбучки. Не смогли ребенку объяснить все доступно. Заставили мальчика такое пережить!
А это так, чтоб и мужикам пореветь
Вот как иногда бывает.
У моих друзей есть хороший знакомый Юра, который мне чем-то не нравился.
Чем не нравился- не знаю. Просто на уровне подсознания не нравился и все.
Но согласно старой мудрости: ДРУГ МОИХ ДРУЗЕЙ - МОЙ ДРУГ.
Поэтому внешне свое отношение я никак не проявлял.
Он знал, что я занимаюсь крепежом и, однажды, попросил съездить с ним посмотреть небольшой станок.
Случай из жизни
Приезжаем на завод, продавец немолодая женщина. Она немного опоздала, так как ехала на автобусе, да еще и с маленьким ребенком.
Ситуация стандартная. Муж занимался минипроизводством, недавно купили станок и сырье в кредит. Муж заемщик, жена поручитель по кредиту. И вроде все налаживалось, но...
Муж умер (.
Банк требует денег. Жена в производстве ничего не понимает. Плюс двое маленьких детей.
Сам станок не новый, но в очень хорошем состоянии и ухоженный. Просит она за станок 100 000 рублей. Деньги нужны срочно. Мы с этим Юрой вышли на улицу переговорить.
Говорю свое мнение
- в более худшем состоянии продают за 400 000.
Жаба моей неприязни к Юре квакает во все горло. Капитализм. Сейчас он купит у несчастной женщины, находящейся в безвыходной ситуации за копейки .........
Он молчит,вздыхает, возвращаемся к женщине.
Она с надеждой спрашивает
- Берете ?
Юра тяжело вздыхает, но отрицательно качает головой
- Христа ради, хоть за 80 возьмите. Муж говорил, что это очень хороший станок. Мне из банка каждый день звонят, грозятся квартиру отобрать .
Скоро аренда тут кончится, все выкинут , что делать не знаю - хоть в петлю. Она почти плачет.
Юра опять отрицательно качает головой.
- Я не могу купить за 100 тыс., он стоит намного дороже. Я готов заплатить 500 тыс. и отдельно выкупить гранулы для станка.
- Вы серьезно?
потом она расплакалась, глядя на маму заплакал ребенок.
.....
В машине на обратном пути я пожал ему руку с одним словом - уважаю!
Он ответил: "Капитализм-понятно, прибыль, деньги... Но даже если вокруг нас голубые скачут, это не значит что и мы пидорасами стать должны.
У моих друзей есть хороший знакомый Юра, который мне чем-то не нравился.
Чем не нравился- не знаю. Просто на уровне подсознания не нравился и все.
Но согласно старой мудрости: ДРУГ МОИХ ДРУЗЕЙ - МОЙ ДРУГ.
Поэтому внешне свое отношение я никак не проявлял.
Он знал, что я занимаюсь крепежом и, однажды, попросил съездить с ним посмотреть небольшой станок.
Случай из жизни
Приезжаем на завод, продавец немолодая женщина. Она немного опоздала, так как ехала на автобусе, да еще и с маленьким ребенком.
Ситуация стандартная. Муж занимался минипроизводством, недавно купили станок и сырье в кредит. Муж заемщик, жена поручитель по кредиту. И вроде все налаживалось, но...
Муж умер (.
Банк требует денег. Жена в производстве ничего не понимает. Плюс двое маленьких детей.
Сам станок не новый, но в очень хорошем состоянии и ухоженный. Просит она за станок 100 000 рублей. Деньги нужны срочно. Мы с этим Юрой вышли на улицу переговорить.
Говорю свое мнение
- в более худшем состоянии продают за 400 000.
Жаба моей неприязни к Юре квакает во все горло. Капитализм. Сейчас он купит у несчастной женщины, находящейся в безвыходной ситуации за копейки .........
Он молчит,вздыхает, возвращаемся к женщине.
Она с надеждой спрашивает
- Берете ?
Юра тяжело вздыхает, но отрицательно качает головой
- Христа ради, хоть за 80 возьмите. Муж говорил, что это очень хороший станок. Мне из банка каждый день звонят, грозятся квартиру отобрать .
Скоро аренда тут кончится, все выкинут , что делать не знаю - хоть в петлю. Она почти плачет.
Юра опять отрицательно качает головой.
- Я не могу купить за 100 тыс., он стоит намного дороже. Я готов заплатить 500 тыс. и отдельно выкупить гранулы для станка.
- Вы серьезно?
потом она расплакалась, глядя на маму заплакал ребенок.
.....
В машине на обратном пути я пожал ему руку с одним словом - уважаю!
Он ответил: "Капитализм-понятно, прибыль, деньги... Но даже если вокруг нас голубые скачут, это не значит что и мы пидорасами стать должны.
А это так, чтоб и мужикам пореветь
С того момента, как новорожденная дочь начала произносить первые звуки, я тайком от жены учил ее произносить слово «мама», чтобы это слово было первым, что она скажет.
А тут намедни, пришел домой раньше обычного, и меня никто не услышал.
Захожу в комнату с женой и ребенком, а жена тайком от меня учит дочь произносить слово «папа»...
А тут намедни, пришел домой раньше обычного, и меня никто не услышал.
Захожу в комнату с женой и ребенком, а жена тайком от меня учит дочь произносить слово «папа»...
А это так, чтоб и мужикам пореветь
ВРАЧЕБНАЯ ОШИБКА....
Автор: Ольга Клионская
В январе к Антоновне пришел климакс. Поначалу никаких особых проблем это событие не принесло. Не было пресловутых приливов и отливов, потливости, учащенного сердцебиения, головных болей. Просто прекратились месячные и все: здравствуй, старость, я твоя!
К врачу Антоновна не пошла, и так много читала и знала что к чему. Да и подруги о себе часто рассказывали, делились ощущениями. Тебе, говорили, Антоновна, крупно повезло. Это же надо, так легко климакс переносишь!
Как сглазили подруги. Стали вскоре происходить с Антоновной странные вещи. Понимала она, что это гормональные изменения в организме, которые бесследно не проходят. Отсюда, наверное, и беспричинная смена настроения, и головокружение, и слабость.
Все труднее стало Антоновне наклоняться к внучке Лизоньке, аппетит пропал, спина болеть стала как-то по-новому. По утрам часто отекало лицо, а по вечерам -- ноги. Какое-то время на свои недомогания Антоновна особого внимания не обращала. Первыми забили тревогу невестки: какая вы, мама, квелая стали, бледная. Сходите к врачу, сделайте УЗИ, не тяните, с такими делами не шутят!
Антоновна молчала. Сомнения, что с ней что-то неладно, и так уже давно поселились в ее душе. А тут еще стала сильно болеть грудь, ну просто огнем горит, не дотронуться. Низ живота тянет, спать не дает. Часто бессонными ночами под мерное похрапывание мужа, лежала Антоновна на спине, уставившись в потолок, и тихо плакала, думая о будущем и вспоминая прошлое.
Ну как же не хотелось ей умирать! Ведь только пятьдесят два еще, до пенсии даже не дотянула. С мужем дачу начали подыскивать, решили на природе побольше побыть. Сыновья такие замечательные, на хороших работах. Невестки уважительные, не дерзят, помогают седину закрашивать, советуют, что из одежды купить, чтоб полноту скрыть.
Внучка единственная, Лизонька, просто золотая девочка, не нарадоваться. Фигурным катанием занимается, в первый класс осенью пойдет. Рисует хорошо, уже вязать умеет – бабушка научила.
Как же быстро жизнь пролетела! Кажется Антоновне, что и не жила еще совсем. Вот младшего сына только что женила, еще детей от него не дождалась, а тут болезнь, будь она неладна! Утирала Антоновна горячие слезы краем пододеяльника, а они лились и лились по ее щекам. По утрам под глазами образовывались синие круги, лицо потемнело, осунулось.
Кое-как пережила Антоновна весну и лето, а к осени совсем ей плохо стало. Одышка, боль в спине страшная почти не отпускает, живот болит нестерпимо. Решилась, наконец, Антоновна записаться на прием к врачу и рассказать о своих страданиях мужу.
В женскую консультацию Антоновну сопровождала почти вся семья. Муж, Андрей Ильич со старшим сыном остался в машине, а обе невестки ожидали ее в коридоре.
Врачебная ошибка....
С трудом взобравшись на смотровое кресло и краснея от неловкости, Антоновна отвечала на вопросы докторши: когда прекратились месячные, когда почувствовала недомогание, когда в последний раз обследовалась. Отвечала Антоновна долго, успела даже замерзнуть на кресле, пока докторша заполняла карточку, мыла руки, натягивала резиновые перчатки.
Докторша осматривала Антоновну основательно, все больше хмурясь и нервничая. Потом бросила короткое «одевайтесь» и подсела к телефону. Антоновна трясущимися руками натягивала непослушную юбку и с ужасом слушала разговор докторши.
-- Онкодиспансер? – кричала та в трубку. – Это из пятой. У меня тяжелая больная, нужна срочная консультация. Срочная! Да, да… Видимо, последняя стадия. Я матки не нахожу. Пятьдесят два… Первичное обращение. Да, не говорите… Как в лесу живут. Учишь их, учишь, информация на каждом столбе, а лишний раз к врачу сходить у них времени нет. Да, да, хорошо, отправляю.
Закончив разговор, докторша перешла к столу и стала оформлять какие-то бумаги.
-- Вы сюда одна приехали, женщина?
-- Нет, с мужем, с детьми, на машине мы, -- тихо ответила Антоновна онемевшими губами. Только сейчас почувствовала она сильнейшую боль во всем теле. От этой боли перехватывало дыхание, отнимались ноги, хотелось кричать. Антоновна прислонилась к дверному косяку и заплакала. Акушерка выскочила в коридор и крикнула:
-- Кто здесь с Пашковой? Зайдите!
Невестки вскочили и заторопились в кабинет. Увидев свекровь, все поняли сразу. Антоновна плакала и корчилась от боли, словно издалека доносились до нее обрывки указаний докторши: немедленно, срочно, первая больница, онкология, второй этаж, дежурный врач ждет… Вот направление, вот карточка… Очень поздно, сожалею… Почему тянули, ведь образованные люди…
В машине ехали молча. Андрей Ильич не стесняясь шмыгал носом, время от времени утирая слезы тыльной стороной ладони. Сын напряженно всматривался на дорогу, до боли в пальцах сжимая в руках руль.
На заднем сидении невестки с двух сторон поддерживали свекровь, которую покидали уже последние силы. Антоновна стонала, а когда боль становилась совсем нестерпимой, кричала в голос, вызывая тем самым у Андрея Ильича новые приступы рыданий.
Иногда боль на несколько мгновений утихала, и тогда Антоновна успевала увидеть проплывающие за окнами машины пожелтевшие кроны деревьев. Прощаясь с ними, Антоновна мысленно прощалась и с детьми, и с мужем, и с внучкой Лизонькой. Уж не придется ее больше побаловать вкусными пирожками. А кто теперь поведет ее в первый класс, кто встретит родимую после уроков? Кто обнимет ее крепко-крепко, поцелует, восхитится ее первыми успехами?..
В диспансере долго ждать не пришлось. Антоновну приняли сразу. Семья в ужасе, не смея присесть, кучкой стояла у окна. Андрей Ильич уже не плакал, а как-то потерянно и беспомощно смотрел в одну точку. Невестки комкали в руках платочки, сын молча раскачивался всем телом из стороны в сторону.
В кабинете, куда отвели Антоновну, видимо, происходило что-то страшное. Сначала оттуда выскочила медсестра с пунцовым лицом и бросилась в конец коридора. Потом быстрым шагом в кабинет зашел пожилой врач в хирургическом халате и в бахилах. Затем почти бегом туда же заскочило еще несколько докторов.
Когда в конце коридора раздался грохот, семья машинально, как по команде, повернула головы к источнику шума: пунцовая медсестра с двумя санитарами быстро везли дребезжащую каталку для перевозки лежачих больных. Как только каталка скрылась за широкой дверью кабинета, семья поняла, что это конец. Андрей Ильич обхватил голову руками и застонал, невестки бросились искать в сумочках сердечные капли, у сына на щеке предательски задергался нерв.
Внезапно дверь кабинета снова распахнулась. Каталку с Антоновной, покрытой белой простыней, толкало одновременно человек шесть-семь. Все возбужденные, красные, с капельками пота на лбах. Бледное лицо Антоновны было открыто. Ужас и боль застыли в ее опухших глазах. Оттолкнув невесток, Андрей Ильич бросился к жене. Пожилой врач преградил ему дорогу.
-- Я муж, муж, -- кричал Андрей Ильич в след удаляющейся каталке. -- Дайте хоть проститься. Любонька, милая моя, как же так, мы же хотели в один день…
-- Дохотелись уже, -- медсестра закрывала на задвижку широкую дверь кабинета. – Не мешайте, дедушка, и не кричите. Рожает она. Головка вот-вот появится...
В родильном зале было две роженицы: Антоновна и еще одна, совсем молоденькая, наверно, студентка. Обе кричали одновременно и так же одновременно, как по приказу, успокаивались между схватками. Вокруг каждой суетились акушерки и врачи. Пожилой профессор спокойно и вальяжно ходил от одного стола к другому и давал указания.
-- И за что страдаем? – спросил профессор у рожениц во время очередного затишья.
-- За водку проклятую, она во всем виновата, зараза, -- простонала студентка.
Врачебная ошибка....
-- Ну, а ты, мать? -- обратился профессор к Антоновне и похлопал ее по оголенной толстой ляжке.
Антоновна помолчала немного, подумала, а потом тихо, ибо сил уже не было совсем, прошептала:
-- Да за любовь, наверное. За что ж еще? Вот день рождения мой так с мужем отметили. Пятьдесят второй годок. Побаловались немножко…
-- Не слабо, нужно сказать, побаловались, -- усмехнулся профессор. -- Так неужели, и правда, не замечала ничего или хитришь?
-- Да что вы, доктор! Если б я знала, если б только подумать могла!.. Стыд-то какой! Ведь я уже бабушка давно. И толстая такая с самого детства, меня-то из-за фигуры по имени с двадцати лет никто не звал, только по отчеству... Уверена была, что у меня климакс и онкология впридачу. Вот и в консультации матки не нашли, сказали, что рассосалась, рак, последняя стадия...
-- Срак у тебя, а не рак, -- профессор раздраженно махнул рукой. – Все мы живые люди, и, к сожалению, врачебные ошибки еще иногда имеют место быть. Но хватит разговаривать. Тужься, мать, давай, тужься. Твоя ошибка хочет увидеть свет!
Акушерка вышла из родильного зала довольная и исполненная важности. Будет что подружкам рассказать –- не каждый день в наше время бабушки рожают.
-- Пашкова Любовь Антоновна. Есть родные?
-- Есть, -- хором ответила семья, делая шаг вперед.
-- Поздравляю, -- с откровенным любопытством разглядывая мужскую часть семьи, сказала акушерка. -- А кто отец-то будет?
-- Я, -- хрипло, не веря еще всему происходящему, прошептал Андрей Ильич.
-- Он, – одновременно ответили невестки, указывая на свекра.
– Обалдеть, -- не удержалась от эмоций акушерка и добавила уже с явным уважением. -- Мальчик у вас. Три пятьсот. Рост пятьдесят один сантиметр. Накрывайте поляну, папаша. Еще бы часик и неизвестно, что было бы… К самым родам поспели. Вот чудеса так чудеса. Зачем только в онкологию везли, не понимаю..
Автор: Ольга Клионская
В январе к Антоновне пришел климакс. Поначалу никаких особых проблем это событие не принесло. Не было пресловутых приливов и отливов, потливости, учащенного сердцебиения, головных болей. Просто прекратились месячные и все: здравствуй, старость, я твоя!
К врачу Антоновна не пошла, и так много читала и знала что к чему. Да и подруги о себе часто рассказывали, делились ощущениями. Тебе, говорили, Антоновна, крупно повезло. Это же надо, так легко климакс переносишь!
Как сглазили подруги. Стали вскоре происходить с Антоновной странные вещи. Понимала она, что это гормональные изменения в организме, которые бесследно не проходят. Отсюда, наверное, и беспричинная смена настроения, и головокружение, и слабость.
Все труднее стало Антоновне наклоняться к внучке Лизоньке, аппетит пропал, спина болеть стала как-то по-новому. По утрам часто отекало лицо, а по вечерам -- ноги. Какое-то время на свои недомогания Антоновна особого внимания не обращала. Первыми забили тревогу невестки: какая вы, мама, квелая стали, бледная. Сходите к врачу, сделайте УЗИ, не тяните, с такими делами не шутят!
Антоновна молчала. Сомнения, что с ней что-то неладно, и так уже давно поселились в ее душе. А тут еще стала сильно болеть грудь, ну просто огнем горит, не дотронуться. Низ живота тянет, спать не дает. Часто бессонными ночами под мерное похрапывание мужа, лежала Антоновна на спине, уставившись в потолок, и тихо плакала, думая о будущем и вспоминая прошлое.
Ну как же не хотелось ей умирать! Ведь только пятьдесят два еще, до пенсии даже не дотянула. С мужем дачу начали подыскивать, решили на природе побольше побыть. Сыновья такие замечательные, на хороших работах. Невестки уважительные, не дерзят, помогают седину закрашивать, советуют, что из одежды купить, чтоб полноту скрыть.
Внучка единственная, Лизонька, просто золотая девочка, не нарадоваться. Фигурным катанием занимается, в первый класс осенью пойдет. Рисует хорошо, уже вязать умеет – бабушка научила.
Как же быстро жизнь пролетела! Кажется Антоновне, что и не жила еще совсем. Вот младшего сына только что женила, еще детей от него не дождалась, а тут болезнь, будь она неладна! Утирала Антоновна горячие слезы краем пододеяльника, а они лились и лились по ее щекам. По утрам под глазами образовывались синие круги, лицо потемнело, осунулось.
Кое-как пережила Антоновна весну и лето, а к осени совсем ей плохо стало. Одышка, боль в спине страшная почти не отпускает, живот болит нестерпимо. Решилась, наконец, Антоновна записаться на прием к врачу и рассказать о своих страданиях мужу.
В женскую консультацию Антоновну сопровождала почти вся семья. Муж, Андрей Ильич со старшим сыном остался в машине, а обе невестки ожидали ее в коридоре.
Врачебная ошибка....
С трудом взобравшись на смотровое кресло и краснея от неловкости, Антоновна отвечала на вопросы докторши: когда прекратились месячные, когда почувствовала недомогание, когда в последний раз обследовалась. Отвечала Антоновна долго, успела даже замерзнуть на кресле, пока докторша заполняла карточку, мыла руки, натягивала резиновые перчатки.
Докторша осматривала Антоновну основательно, все больше хмурясь и нервничая. Потом бросила короткое «одевайтесь» и подсела к телефону. Антоновна трясущимися руками натягивала непослушную юбку и с ужасом слушала разговор докторши.
-- Онкодиспансер? – кричала та в трубку. – Это из пятой. У меня тяжелая больная, нужна срочная консультация. Срочная! Да, да… Видимо, последняя стадия. Я матки не нахожу. Пятьдесят два… Первичное обращение. Да, не говорите… Как в лесу живут. Учишь их, учишь, информация на каждом столбе, а лишний раз к врачу сходить у них времени нет. Да, да, хорошо, отправляю.
Закончив разговор, докторша перешла к столу и стала оформлять какие-то бумаги.
-- Вы сюда одна приехали, женщина?
-- Нет, с мужем, с детьми, на машине мы, -- тихо ответила Антоновна онемевшими губами. Только сейчас почувствовала она сильнейшую боль во всем теле. От этой боли перехватывало дыхание, отнимались ноги, хотелось кричать. Антоновна прислонилась к дверному косяку и заплакала. Акушерка выскочила в коридор и крикнула:
-- Кто здесь с Пашковой? Зайдите!
Невестки вскочили и заторопились в кабинет. Увидев свекровь, все поняли сразу. Антоновна плакала и корчилась от боли, словно издалека доносились до нее обрывки указаний докторши: немедленно, срочно, первая больница, онкология, второй этаж, дежурный врач ждет… Вот направление, вот карточка… Очень поздно, сожалею… Почему тянули, ведь образованные люди…
В машине ехали молча. Андрей Ильич не стесняясь шмыгал носом, время от времени утирая слезы тыльной стороной ладони. Сын напряженно всматривался на дорогу, до боли в пальцах сжимая в руках руль.
На заднем сидении невестки с двух сторон поддерживали свекровь, которую покидали уже последние силы. Антоновна стонала, а когда боль становилась совсем нестерпимой, кричала в голос, вызывая тем самым у Андрея Ильича новые приступы рыданий.
Иногда боль на несколько мгновений утихала, и тогда Антоновна успевала увидеть проплывающие за окнами машины пожелтевшие кроны деревьев. Прощаясь с ними, Антоновна мысленно прощалась и с детьми, и с мужем, и с внучкой Лизонькой. Уж не придется ее больше побаловать вкусными пирожками. А кто теперь поведет ее в первый класс, кто встретит родимую после уроков? Кто обнимет ее крепко-крепко, поцелует, восхитится ее первыми успехами?..
В диспансере долго ждать не пришлось. Антоновну приняли сразу. Семья в ужасе, не смея присесть, кучкой стояла у окна. Андрей Ильич уже не плакал, а как-то потерянно и беспомощно смотрел в одну точку. Невестки комкали в руках платочки, сын молча раскачивался всем телом из стороны в сторону.
В кабинете, куда отвели Антоновну, видимо, происходило что-то страшное. Сначала оттуда выскочила медсестра с пунцовым лицом и бросилась в конец коридора. Потом быстрым шагом в кабинет зашел пожилой врач в хирургическом халате и в бахилах. Затем почти бегом туда же заскочило еще несколько докторов.
Когда в конце коридора раздался грохот, семья машинально, как по команде, повернула головы к источнику шума: пунцовая медсестра с двумя санитарами быстро везли дребезжащую каталку для перевозки лежачих больных. Как только каталка скрылась за широкой дверью кабинета, семья поняла, что это конец. Андрей Ильич обхватил голову руками и застонал, невестки бросились искать в сумочках сердечные капли, у сына на щеке предательски задергался нерв.
Внезапно дверь кабинета снова распахнулась. Каталку с Антоновной, покрытой белой простыней, толкало одновременно человек шесть-семь. Все возбужденные, красные, с капельками пота на лбах. Бледное лицо Антоновны было открыто. Ужас и боль застыли в ее опухших глазах. Оттолкнув невесток, Андрей Ильич бросился к жене. Пожилой врач преградил ему дорогу.
-- Я муж, муж, -- кричал Андрей Ильич в след удаляющейся каталке. -- Дайте хоть проститься. Любонька, милая моя, как же так, мы же хотели в один день…
-- Дохотелись уже, -- медсестра закрывала на задвижку широкую дверь кабинета. – Не мешайте, дедушка, и не кричите. Рожает она. Головка вот-вот появится...
В родильном зале было две роженицы: Антоновна и еще одна, совсем молоденькая, наверно, студентка. Обе кричали одновременно и так же одновременно, как по приказу, успокаивались между схватками. Вокруг каждой суетились акушерки и врачи. Пожилой профессор спокойно и вальяжно ходил от одного стола к другому и давал указания.
-- И за что страдаем? – спросил профессор у рожениц во время очередного затишья.
-- За водку проклятую, она во всем виновата, зараза, -- простонала студентка.
Врачебная ошибка....
-- Ну, а ты, мать? -- обратился профессор к Антоновне и похлопал ее по оголенной толстой ляжке.
Антоновна помолчала немного, подумала, а потом тихо, ибо сил уже не было совсем, прошептала:
-- Да за любовь, наверное. За что ж еще? Вот день рождения мой так с мужем отметили. Пятьдесят второй годок. Побаловались немножко…
-- Не слабо, нужно сказать, побаловались, -- усмехнулся профессор. -- Так неужели, и правда, не замечала ничего или хитришь?
-- Да что вы, доктор! Если б я знала, если б только подумать могла!.. Стыд-то какой! Ведь я уже бабушка давно. И толстая такая с самого детства, меня-то из-за фигуры по имени с двадцати лет никто не звал, только по отчеству... Уверена была, что у меня климакс и онкология впридачу. Вот и в консультации матки не нашли, сказали, что рассосалась, рак, последняя стадия...
-- Срак у тебя, а не рак, -- профессор раздраженно махнул рукой. – Все мы живые люди, и, к сожалению, врачебные ошибки еще иногда имеют место быть. Но хватит разговаривать. Тужься, мать, давай, тужься. Твоя ошибка хочет увидеть свет!
Акушерка вышла из родильного зала довольная и исполненная важности. Будет что подружкам рассказать –- не каждый день в наше время бабушки рожают.
-- Пашкова Любовь Антоновна. Есть родные?
-- Есть, -- хором ответила семья, делая шаг вперед.
-- Поздравляю, -- с откровенным любопытством разглядывая мужскую часть семьи, сказала акушерка. -- А кто отец-то будет?
-- Я, -- хрипло, не веря еще всему происходящему, прошептал Андрей Ильич.
-- Он, – одновременно ответили невестки, указывая на свекра.
– Обалдеть, -- не удержалась от эмоций акушерка и добавила уже с явным уважением. -- Мальчик у вас. Три пятьсот. Рост пятьдесят один сантиметр. Накрывайте поляну, папаша. Еще бы часик и неизвестно, что было бы… К самым родам поспели. Вот чудеса так чудеса. Зачем только в онкологию везли, не понимаю..
А это так, чтоб и мужикам пореветь
Читаешь ветку и действительно что-то щемит в груди, наверное от понимания, что в мире еще есть любовь и доброта.
Шел Господь пытать людей в любови,
Выходил он нищим на кулижку.
Старый дед на пне сухом в дуброве,
Жамкал деснами зачерствелую пышку.
Увидал дед нищего дорогой,
На тропинке, с клюшкою железной,
И подумал: «Вишь, какой убогой,-
Знать, от голода качается, болезный».
Подошел Господь, скрывая скорбь и муку:
Видно, мол, сердца их не разбудишь…
И сказал старик, протягивая руку:
«На, пожуй… маленько крепче будешь».
Шел Господь пытать людей в любови,
Выходил он нищим на кулижку.
Старый дед на пне сухом в дуброве,
Жамкал деснами зачерствелую пышку.
Увидал дед нищего дорогой,
На тропинке, с клюшкою железной,
И подумал: «Вишь, какой убогой,-
Знать, от голода качается, болезный».
Подошел Господь, скрывая скорбь и муку:
Видно, мол, сердца их не разбудишь…
И сказал старик, протягивая руку:
«На, пожуй… маленько крепче будешь».
А это так, чтоб и мужикам пореветь
Еду я в электричке. Входит бомж. Синяк синяком. Морда опухшая. На вид лет тридцать.
Оглядевшись, начинает:
— Граждане господа, три дня не ел. Честно. Воровать боюсь, потому что сил нет убежать. А есть очень хочется. Подайте, кто сколько сможет. На лицо не смотрите, пью я. И то, что дадите, наверное, тоже пропью! — и пошел по вагону.
Народ у нас добрый — быстро накидали бомжу рублей пятьсот.
В конце вагона бомж остановился, повернулся к пассажирам лицом, поклонился в ноги.
— Спасибо, граждане-господа. Дай Вам всем Бог!
И тут вдруг сидящий у последнего окна злобного вида мужик, чем-то похожий на селекционера Лысенко, только в очках, вдруг как заорет на бомжа.
— Мразь, гнида, побираешься, сука. Денег просишь. А мне, может, семью нечем кормить. А меня, может, уволили третьего дня. Но я, вот, не прошу, как ты, мразь.
Бомж вдруг достает из всех своих карманов всё, что у него есть, тысячи две, наверное, разными бумажками с мелочью, и протягивает мужику.
— На, возьми. Тебе надо.
— Что? — фонареет мужик.
— Возьми! Тебе нужнее! А мне еще дадут. Люди же добрые! — сует деньги мужику в руки, отворачивается, распахивает двери и уходит в тамбур.
— Эй, стой! — вскакивает мужик и с деньгами в руках выбегает за бомжом в тамбур.
Весь вагон, не сговариваясь, замолчал. Минут пять мы все внимательно слушали диалог в тамбуре. Мужик кричал, что люди — дерьмо. Бомж уверял, что люди добры и прекрасны. Мужик пытался вернуть деньги бомжу, но тот обратно денег не брал. Кончилось всё тем, что бомж пошел дальше, а мужик остался один. Возвращаться он не спешил. Закурил сигарету.
Поезд остановился на очередной станции. Вышли и вошли пассажиры.
Мужик, докурив сигарету, тоже вошел обратно в вагон и присел на свое место у окна. На него никто особо не обращал внимания. Вагон уже жил своей обычной жизнью.
Поезд иногда останавливался. Кто-то выходил, кто-то входил.
Проехали остановок пять. Вот уже и моя станция. Я встал и пошел на выход.
Проходя мимо мужика, я бросил на него беглый взгляд. Мужик сидел, отвернувшись к окну, и плакал…
Оглядевшись, начинает:
— Граждане господа, три дня не ел. Честно. Воровать боюсь, потому что сил нет убежать. А есть очень хочется. Подайте, кто сколько сможет. На лицо не смотрите, пью я. И то, что дадите, наверное, тоже пропью! — и пошел по вагону.
Народ у нас добрый — быстро накидали бомжу рублей пятьсот.
В конце вагона бомж остановился, повернулся к пассажирам лицом, поклонился в ноги.
— Спасибо, граждане-господа. Дай Вам всем Бог!
И тут вдруг сидящий у последнего окна злобного вида мужик, чем-то похожий на селекционера Лысенко, только в очках, вдруг как заорет на бомжа.
— Мразь, гнида, побираешься, сука. Денег просишь. А мне, может, семью нечем кормить. А меня, может, уволили третьего дня. Но я, вот, не прошу, как ты, мразь.
Бомж вдруг достает из всех своих карманов всё, что у него есть, тысячи две, наверное, разными бумажками с мелочью, и протягивает мужику.
— На, возьми. Тебе надо.
— Что? — фонареет мужик.
— Возьми! Тебе нужнее! А мне еще дадут. Люди же добрые! — сует деньги мужику в руки, отворачивается, распахивает двери и уходит в тамбур.
— Эй, стой! — вскакивает мужик и с деньгами в руках выбегает за бомжом в тамбур.
Весь вагон, не сговариваясь, замолчал. Минут пять мы все внимательно слушали диалог в тамбуре. Мужик кричал, что люди — дерьмо. Бомж уверял, что люди добры и прекрасны. Мужик пытался вернуть деньги бомжу, но тот обратно денег не брал. Кончилось всё тем, что бомж пошел дальше, а мужик остался один. Возвращаться он не спешил. Закурил сигарету.
Поезд остановился на очередной станции. Вышли и вошли пассажиры.
Мужик, докурив сигарету, тоже вошел обратно в вагон и присел на свое место у окна. На него никто особо не обращал внимания. Вагон уже жил своей обычной жизнью.
Поезд иногда останавливался. Кто-то выходил, кто-то входил.
Проехали остановок пять. Вот уже и моя станция. Я встал и пошел на выход.
Проходя мимо мужика, я бросил на него беглый взгляд. Мужик сидел, отвернувшись к окну, и плакал…
А это так, чтоб и мужикам пореветь
Точно, людям просто так помогать нужно. Не всем конечно, но вот тебе я помогу, если определился конечно. Жду сам знаешь в какой теме.
А это так, чтоб и мужикам пореветь
Шла вечером домой с тренировки. Вижу дедушка, старенький совсем, упал на асфальт и встать никак не может. Все мимо проходящие люди, шарахаются от него (думая, что он пьяный), а он мычит что-то себе под нос и руки к людям тянет.
Меня мама с детства учила помогать всем и каждому по мере своих возможностей. Подошла к нему и спрашиваю: «вам помочь»? А он ничего вразумительного ответить не может, только мычит и руки ко мне тянет. Проходящая женщина, сделала мне замечание, мол: «Отойди от него. Не видишь — пьяный. Ещё заразу какую подцепишь. Да он же грязный весь. Намажешься!».
Приглядевшись, я увидела, что у дедушки руки в крови. Тут на меня напал недетский ужас. На мой вопрос, что с ним случилось я тоже не получила вразумительного ответа, только мычание и он обречённо поднял с земли, валяющийся рядом пакет. Там были осколки пивных бутылок. Он подобрал с земли ещё пару осколков и положил в пакет. Так вот почему у него руки в крови. Я стала вытирать ему руки влажными салфетками, чтобы потом поднять и довести до дома.
Вытерев руки, я подняла дедушку. На мой вопрос про адрес он не отреагировал. Начал опять что-то невнятно бормотать. Я не понимала его, сколько бы ни вслушивалась. Он видимо, поняв, что я туплю, начал указывать мне рукой куда идти. Так я довела его до многоэтажки, стоявшей в этом же дворе.
Он показал мне на домофон и на пальцах показал два числа. Я догадалась, что это номер его квартиры. Я позвонила в нужную квартиру и оттуда донёсся взволнованный женский голос. Дедушка снова что-то замычал. Через считаные секунды к нам на улицу выбежала женщина и мужчина. Они сначала накинулись на дедушку, начав рассматривать, как он, и не случилось ли с ним чего-нибудь. Затем мужчина, поблагодарив меня, взял дедушку на руки и понёс в квартиру.
А женщина стала всё спрашивать чем они могут меня отблагодарить. Я отказалась и уже хотела было уходить как женщина вдруг попросила меня подождать её минутку, будто что-то вспомнив. Она мигом рванула в подъезд и через минуту появилась с огромной корзиной малины. «Свойская», — похвасталась она. Я поблагодарила её, но брать отказалась. «Бери, бери», — настаивала она.
«Мы чуть с ума не сошли, когда приехали с дачи и увидели, что деда дома нет. А всё дело то в чём: его на войне немцы в плен поймали. Он, чтобы не проболтаться (он у нас высокий пост занимал), язык себе поранил. А там ж не до санитарии было. Пока из плена выбрался нагноение началось и ему пол-языка ампутировать пришлось. Вот теперь он не разговаривает толком. Только звуки издаёт, как глухонемой.
У нас во дворе на детской площадке повадились по вечерам подростки пиво пить. Бутылки кидают куда ни попадя. Мы уже и жалобу в полицию писали, пусть примут меры. Дети всю эту грязь в руки берут, а то и ещё хуже о стекляшки ноги, руки сколько раз резали. Вот дед и повадился после того, как Сонечка, дочка моя, ножку порезала, ходить и стекло убирать, чтобы дети не поранились.
А он у нас уже старый, ноги толком не держат. Мы его уж и так и эдак уговаривали не ходить, ключи прятали от квартиры, а он — знай себе ходит. Один раз так упал, я пока со смены пришла, 5 часов на холодной земле пролежал, никто не помог. Вот и сейчас мы уже собирались идти искать. А тут глядим — звонок в дверь. Спасибо тебе».
После рассказа женщины я онемела. Она сунула мне в руки корзину и я, поклонившись ей (да, да, поклонившись, слов я не смогла тогда найти никаких), поплелась домой. На полпути я заплакала.
Почему у нас всегда так? Почему мы думаем только о себе? Обращаюсь ко всем, если вы видите, что человек упал и не может встать, не приписывайте его сразу к пьяницам. Подойдите к нему! Может ему необходима ваша помощь! Особенно это касается молодежи. Давайте не будем забывать, что мы ЛЮДИ!
Меня мама с детства учила помогать всем и каждому по мере своих возможностей. Подошла к нему и спрашиваю: «вам помочь»? А он ничего вразумительного ответить не может, только мычит и руки ко мне тянет. Проходящая женщина, сделала мне замечание, мол: «Отойди от него. Не видишь — пьяный. Ещё заразу какую подцепишь. Да он же грязный весь. Намажешься!».
Приглядевшись, я увидела, что у дедушки руки в крови. Тут на меня напал недетский ужас. На мой вопрос, что с ним случилось я тоже не получила вразумительного ответа, только мычание и он обречённо поднял с земли, валяющийся рядом пакет. Там были осколки пивных бутылок. Он подобрал с земли ещё пару осколков и положил в пакет. Так вот почему у него руки в крови. Я стала вытирать ему руки влажными салфетками, чтобы потом поднять и довести до дома.
Вытерев руки, я подняла дедушку. На мой вопрос про адрес он не отреагировал. Начал опять что-то невнятно бормотать. Я не понимала его, сколько бы ни вслушивалась. Он видимо, поняв, что я туплю, начал указывать мне рукой куда идти. Так я довела его до многоэтажки, стоявшей в этом же дворе.
Он показал мне на домофон и на пальцах показал два числа. Я догадалась, что это номер его квартиры. Я позвонила в нужную квартиру и оттуда донёсся взволнованный женский голос. Дедушка снова что-то замычал. Через считаные секунды к нам на улицу выбежала женщина и мужчина. Они сначала накинулись на дедушку, начав рассматривать, как он, и не случилось ли с ним чего-нибудь. Затем мужчина, поблагодарив меня, взял дедушку на руки и понёс в квартиру.
А женщина стала всё спрашивать чем они могут меня отблагодарить. Я отказалась и уже хотела было уходить как женщина вдруг попросила меня подождать её минутку, будто что-то вспомнив. Она мигом рванула в подъезд и через минуту появилась с огромной корзиной малины. «Свойская», — похвасталась она. Я поблагодарила её, но брать отказалась. «Бери, бери», — настаивала она.
«Мы чуть с ума не сошли, когда приехали с дачи и увидели, что деда дома нет. А всё дело то в чём: его на войне немцы в плен поймали. Он, чтобы не проболтаться (он у нас высокий пост занимал), язык себе поранил. А там ж не до санитарии было. Пока из плена выбрался нагноение началось и ему пол-языка ампутировать пришлось. Вот теперь он не разговаривает толком. Только звуки издаёт, как глухонемой.
У нас во дворе на детской площадке повадились по вечерам подростки пиво пить. Бутылки кидают куда ни попадя. Мы уже и жалобу в полицию писали, пусть примут меры. Дети всю эту грязь в руки берут, а то и ещё хуже о стекляшки ноги, руки сколько раз резали. Вот дед и повадился после того, как Сонечка, дочка моя, ножку порезала, ходить и стекло убирать, чтобы дети не поранились.
А он у нас уже старый, ноги толком не держат. Мы его уж и так и эдак уговаривали не ходить, ключи прятали от квартиры, а он — знай себе ходит. Один раз так упал, я пока со смены пришла, 5 часов на холодной земле пролежал, никто не помог. Вот и сейчас мы уже собирались идти искать. А тут глядим — звонок в дверь. Спасибо тебе».
После рассказа женщины я онемела. Она сунула мне в руки корзину и я, поклонившись ей (да, да, поклонившись, слов я не смогла тогда найти никаких), поплелась домой. На полпути я заплакала.
Почему у нас всегда так? Почему мы думаем только о себе? Обращаюсь ко всем, если вы видите, что человек упал и не может встать, не приписывайте его сразу к пьяницам. Подойдите к нему! Может ему необходима ваша помощь! Особенно это касается молодежи. Давайте не будем забывать, что мы ЛЮДИ!
А это так, чтоб и мужикам пореветь
Да это всё хорошо и поучительно,но не каждый так сможет,помните стишок-"Лежало на пути бревно,мешало всем пройти оно,один сказал не хорошо,.....",всё же всё зависит от самого человека,и естеств.,что за сидящий человек.Наслышен об таких же обманных историях.По крайней мере есть полиция если что,а увидев кровь или просьба о помощи не в состоянии-то скорая помощь вызов.
Вот к примеру,рассказывала одна очень порядочная женщина в возрасте:Захожу говорит в магазин продуктовый,мужчина говорит-умирающим голосом,женщина подайте на хлебушек,а то я голодный очень.Ну я говорит мимо прошла в магазин,выхожу и говорю ему,на пол-батона хлеба.И он сразу,что говорит басом с ошарашен.глазами,да пошла ты на.уй со своим хлебом,лучше бы денег дала и ушёл.
Вот тоже история-только в другую сторону.
Вот к примеру,рассказывала одна очень порядочная женщина в возрасте:Захожу говорит в магазин продуктовый,мужчина говорит-умирающим голосом,женщина подайте на хлебушек,а то я голодный очень.Ну я говорит мимо прошла в магазин,выхожу и говорю ему,на пол-батона хлеба.И он сразу,что говорит басом с ошарашен.глазами,да пошла ты на.уй со своим хлебом,лучше бы денег дала и ушёл.
Вот тоже история-только в другую сторону.
А это так, чтоб и мужикам пореветь
Был у меня когда то давно подобный случай,еще в девяностые. Так вот при оказании помощи,проходящие мимо две бабки начали орать на меня,что я чищу у него карманы. Другого они даже и не хотели видеть и понимать.
Сейчас смотрят
