Вспомнился мне один веселый случай, решил рассказать его вам. Есть в нашем городе теплоэлектростанция, как и в других областных городах, где нет атомной или гидроэлектростанции. Находится ТЭЦ около реки и имеет свою плотину. Для своих технических нужд берет воду до плотины, сбрасывает отработанную теплую воду ниже плотины. Сбросовые воды имеют значительный объём и образуют свой поток называемый местными рыбаками струёй. Эта струя разниться от переливной через плотину воды на протяжении более ста метров, а потом, понятное дело, перемешивается с основным потоком реки. Из-за этого прилива тепла, река ниже тецовской плотины не замерзает всю зиму на протяжении пяти - десяти километров. Что не может не радовать спиннингистов, количество которых в нашем веке выросло в несколько раз, по сравнению с прошлым веком. Всё просто, не было в прошлом веке таких рыболовных снастей, какие есть сейчас. Поэтому народ в основном и ловил на донные снасти и поплавочные удочки. Продвинутым считался рыболов, умеющий результативно управлять проводочной снастью. Начиная с начала мая, как раз после спада весеннего паводка, рыболовный народ просто начинал жить на этой струе. Кто-то ловил бель в проводку, но была отдельная каста рыбаков, которая по струе отпускала снасть метров до ста, с надеждой соблазнить на поклёвку сома. Их снасть представляла собой удилище длинной в районе трёх метров, как правило это был телескоп без верхних двух колен, оснащенный катушкой типа "Невской" с клинской леской диаметром 0,5 – 0,6 мм. Заканчивалась снасть здоровенным пенопластовым поплавком (балберкой), огруженным оливкой. На крючок 16-го номера (по отечественной классификации) тогдашние рыбаки насаживали: кто выползков, кто уклейку, кто пиявок, а кто-то лягушку. Одновременно на этой струе могло находится до пяти - шести снастей одновременно. Соответственно столько же и рыбаков, желающих соблазнить усатого. Путались временами, как же без этого. Но не припомню, чтобы из за этого сильно ругались. Такая рыбалка была неспешная, долгоиграющая, если можно так сказать. Народ посматривал на болтающиеся на струе балберки, покуривал и травил анекдоты. И один раз эта группа охотников за сомами уж очень дружно заржала на непривычно длительное время. А рассмешил их в этот раз не очередной анекдот, а курьёз случившийся с одним из них. Этот рыбак был подслеповатый, поэтому его балберка была самой большой. Наживкой была серо-зеленая лягушка с хороший кулак размером. Короче, настоящая жаба – мечта француза. Большая жаба долго плавать не захотела, а уж сгинуть в пасти сома тем более. Груз на снасти горе-рыбака оказался ей по силам, она залезла на поплавок позагорать на солнце. Не сразу, но нашлись рядом глазастые рыбаки. А когда с их подсказки разглядели и другие, как жаба давит поплавок, то неслабый шум, от вырывающегося из бетонного плена потока отработанной тецовской воды, был полностью заглушен дружным смехом присутствующих рыбаков. Самолюбие сконфуженного рыбака заставило его прекратить рыбалку и быстро ретироваться под нескончаемый поток смеха. И после его ухода народ ещё долго ржал.
На свете много разновидностей жаб. Бывают и такие, что могу давить не только на поплавок, но и на людей. Вот как раз об такой жабе мой ниже изложенный стишок.
Неизвестность манит мощно, будто незнакомый джаз,
Наперед не знаешь точно, что там будет через раз.
Жизнь, по сути, черный ящик, что нас ждет всех впереди?
Все зависит от смотрящих, как на это не гляди.
Воскресенье, а я дома, был повинен на ремонт.
Чую, мнет меня истома, рамы красить, что за понт.
Балансируя на грани, сверху три, а снизу пять,
Много видел всякой брани, но такой, чтоб так вот ржать.
Где-то тренькает пиано, за углом орут коты,
Во дворе все чинно, ладно, ни какой вам суеты.
Бабки с дедками на лавках, колдыри за домино,
Кто партейку проиграет, тот и скачет за вином.
Не везло сегодня Жоре, напрягал Витек – Мандрил.
Было Жоре нынче горе, в третий раз бежать в «Магнит».
Принужденно созерцая, делал я свои дела,
Но внезапно, в одночасье был нарушен быт двора.
Залетает в дворик тройка – старый ржавенький жигуль,
Из него выходят бойко два жлоба с одной мамуль:
Цы́ган в грязных синих треньках с логотипом «Адидас»,
Об лопату ломом бренькал, потирая мутный глаз.
Алик с хилыми плечами, весь замызганный, как бес,
Взгляд с синюшными мешками, и кайлом наперевес.
Заправляла всем цыганка с сигаретою в зубах,
Целлюлитная смуглянка, и с искателем в руках.
«Уши» на уши надела, запустила свой девайс,
И по наглому, так смело, всё сканировать давай.
Тихо двор переглянулся, даже бросил домино,
Испугавшись, кот заткнулся – интересное кино.
Уловив в ушах сбой тона, мама-Чоли, как дратхаар,
Принимала стойку словно, будто чуяла металл.
Указав на место клада, мама-Чоли дальше шла.
Два сподвижника копали, ловко шли у них дела.
Накопали арматуры, труб чугуний, ржавый трос.
За собой заделав шурфы, табор все к прицепу снес.
Кучка выросла большая – килограммов сто добра.
Что за люди расхищают достояние двора!?
Началось как по команде бабки, дедки, колдыри –
Не нащупав рубль в кармане, может даже целых три.
Какофонию тех звуков я бы так расшифровал:
Не пошел бы табор лугом, а железо бы отдал.
Табор погрузился молча, дымом кашлянул жигуль,
Раза с третьего завелся, заглушая крик бабуль.
Ценный груз покинул дворик, не догнал его Мандрил.
Дольше всех метался Жорик, участковому звонил.
Под ногами все лежало и не нужно никому,
Как прибрали, жалко стало. Что за люди, не пойму.
Жаба двор весь так накрыла, он полдня потом галдел,
Напрягая горла жилы, больше не было им дел.
Жабчик, жабонька, жабунчик! Что ты делаешь с людьми?
Кто не знал тебя – везунчик, кто познал – убей возьми.
(по мотивам одноименного рассказа Михаила Марусина)
(картинка с просторов интернета)