ЛОВЛЯ САЗАНОВ.
ЛОВЛЯ САЗАНОВ.
Приехав туда, Коля неторопливой походкой прошелся в конец деревни, где жил их дед. Тот, обрадовавшись приезду зятя, быстро накрыл на стол. Сели, и принялись за еду, стоявшую в изобилии на столе. Как, вдруг, в избу с грохотом ввалился Петька – «Веретено». Почему и когда его так прозвали, никто даже не помнил. Невысокий. Худенький. Юркий мужичок. Но энергии на троих хватит. А про язык лучше вообще не говорить. Попадешься ему, ославит на всю деревню.
Залетев в избу, закрутился по ней, не останавливаясь ни на секунду. Точно – «Веретено». Заметив Николая, говорит, торопясь:
- Коляныч, молодца, что прикатил. Откель узнал? Да бабки по деревне разнесли, что ты, будто большое начальство, важничая, по улице прошлендал. Я что прибежал-то? Пруд сорвало. Вода ушла. Рыба кишмя кишит в нем. Из ямы в яму по ручейкам прыгает. Побежали скорей. Первые будем. А то все прискочат, мы без рыбы останемся. Там вот такие сазаны прыгают. – И развел руки в обе стороны.
Николай, после такого известия, забыв, что на нем новый костюм, выскочил из-за стола. На ходу, сунув ноги в новенькие туфли, побежал вслед за Петькой. Добежали. Точно. Ушел пруд. Рыба мечется в ямах. Сгоряча сунулся вниз и здесь только заметил, что не переоделся. Как был в костюме, туфлях, так и убежал на пруд. Назад идти? Время потеряем. Да еще впопыхах забыл взять подсак, чтобы ловить им рыбу. Петька тогда говорит:
- Коляныч! Ты вон на тот пенек сможешь перепрыгнуть? Он низкий и широкий. Ты на нем поместишься. Он как раз у ручейка стоит, между ямами. Я в избу сбегаю, сачок приволоку. Ты им зацепишь сазана и мне киданешь. Я его на берегу схвачу. Потом поделим. Сигай, а я помчался. – И развернувшись, бросился в деревню.
Николай, примерившись, прыгнул, точно угодив на пенек. Чуть не сорвавшись с него, до того он был скользким от водорослей, какие повисли на нем. Глядит, а под ногами так и снует рыба туда - сюда. Из ямы в яму. Разгорелись у него глаза. Зачем ждать Петьку? Когда он сейчас до его прихода нахватает рыбы. Только наклонись и бери ее под жабры. Любую. Какая из них понравится. Присел на корточки. Рукой хвать, хвать…. Не достает. Еще чуть-чуть надо наклониться. Не пожалел нового костюма. Встал на колени. Одной рукой зацепился за край пенька, а другой рукой прицелился схватить крупного сазана, медленно продвигающего по мелкому ручейку. Цоп его под жабры! Да не рассчитал, что сазан сильно взбрыкнется. У Коли рука возьми, и сорвись со скользкого пенька. Он с маху ухнул в ручей обеими руками. Руки до плеч в воде, а остальное все на пеньке. Хочет подняться, живот мешает, перевесил. За зиму - то хорошо подобрел, округлился. Стоит бедняга в этой позе, сил нет распрямиться. Стал дергаться. Ох, зря он это делал! Рванулся. Услышал треск и почувствовал, как на нем по швам расползаются брюки. И на фоне грязного, тинистого дна, вдруг на пеньке расцвел небольшой островок ярких летних цветов. Тут-то, откуда ни возьмись, на берегу появился Петька. Увидев Колю, стоящего в такой живописной позе, Петька заверещал так, что с шумом взлетели с деревьев все грачи, свившие там себе гнезда:
- Коляныч, Коляныч! Ты кого там словил? Сазана? Аль сам поймался? Ты тока глянь, как плохо сейчас костюмчики шьют. Позор! Коляныч, а где женка купила тебе цветник? Ты ей накажи, я тожа хочу такую же клумбу себе приобресть. В них по деревне не стыдно пройтись. Красотища – то, какая! Но ты осторожней будь. У Семки пчелы роятся, как бы не попутали цветочки-то….
От его слов Николай дернулся сильнее, почувствовав, что прореха на брюках стала еще больше. Обнажив и без того крупный островок с цветами.
- Коляныч! А тебе удобно так ловить? Ничего не подмерзает на ветру-то, а? Нет, Коляныч, все-таки женка красиво тебя одевает. Мне бы так. Что ты там бормочешь? Не слышу. Не веришь, что красиво? – и вдруг закричал: - Тимофеевна! Подь-ка сюды! Хочешь поглядеть на чудо? Какое? Ты всю жизнь прожила, а не видела, как на пеньке, в конце апреля, цветы летние цветут. Прямо как в раю. Скоро пчелки прилетят. Пыльцу собирать будут. Так что, Тимофеевна, в ентом годе мед раньше в ульях появится. Правду грю. Ты токо глянь бабка, какая красота торчит из пруда.
Николай услышал приближающиеся по берегу шаги, и визгливый голос Тимофеевны:
- Ах вы, охальники! Чего учудили. Людей смущать своими подштанниками. Я на вас живо управу найду. Ладно, Петьку вся деревня за озорника держит. Ну, ты – то? Городской человек! А с ним вместе охальничаете. Стоит, раскорячился. Тьфу, на вас! Вот ужо нарву крапивы, да отдеру по первое число. И деду скажу. Пусть дочке передаст, что ейный мужик в деревне вытворят. Тьфу, бесстыдники!
Коля, как услышал это, так рванулся, что, не удержавшись на пеньке, свалился в ручей. При этом, своим весом, придавив проплывающего мимо сазана. Схватив его за жабры, вылетел с ним на берег. Не обращая внимания на встречных, он что есть силы, бежал к дому деда, не выпуская из рук придавленного им сазана. Дед, увидев его, перепугался:
- Зятек, зятек! Ты откель в таком виде? Грязный и весь ободранный?
- Откеля! С пруда, вот откеля! Ваш баламут, Петька, ославил на всю деревню. Да еще Тимофеевне показал. Теперь хоть в деревне не появляйся. Засмеют. А дома Татьяна, как об этом узнает, так сразу же по цветнику скалкой пройдется, пыльцу собьет. Вот так съездил в деревню! Костюм порвал, туфли испортил, рыбы не поймал. Еще и опозорили на всю деревню. Ничего себе! Помог деду. Отблагодарил его за гостинцы!
