• ВНИМАНИЕ! ПРОСЬБА ВОЗДЕРЖАТЬСЯ ОТ ОБСУЖДЕНИЯ НА ФОРУМЕ ЛЮБЫХ ПОЛИТИЧЕСКИХ СОБЫТИЙ! СПАСИБО!

Книга от vashzema (Просматривает: 1)

С нами с
28.07.2008
Сообщения
1 601
Репутация
533
Возраст
69
Откуда
Самарская область, Шигонский ра-н
Книга от vashzema
Рыбалка моё основное хобби, она даёт общение с природой, здоровье и возможность выжить в наше сложное время инфарктов и инсультов. Выжить в прямом смысле слова! Увы часть моих друзей и соратников уже лежат в сырой земле. Кроме хобби есть и основная работа, но она не даёт здоровья, она его только отнимает. По образованию я юрист, и проработал по специальности около 10 лет судьёй и более 15 лет адвокатом. Никогда не думал, не гадал, что смогу написать, что-нибудь кроме сухих юридических документов, но получилось так, что написал рукопись около 300 листов печатного текста. Писателем себя не считаю, ни на что не претендую, написал, поскольку уже не мог не писать. Получилось, что-то вроде детектива. Обозвал его "Запасной вариант", и начал публиковать в ЖЖ. Завтра закончу публикацию 1-й части, а затем начну публиковать вторую часть. В редакции не обращался, и если кто-нибудь из вас (мн. число) прочтет, то вы будите первыми читателями, а возможно и критиками. По жизни я битый и толстокожий, так, что можете критиковать не стесняясь в выражениях. В ЖЖ последующий текст публикуется выше, а не ниже предыдущего. Если кто-нибудь захочет прочесть, может открыть мой журнал в ЖЖ, пролистать его сверху вниз, и найти главу первую, она в середине журнала. Ниже её находятся ещё 8 глав, то есть, с 1 по 9, напечатаны сверху вниз, а начиная с 10 главы уже каждая последующая выше предыдущей.

http://vashzema.Livejournal.com/
 
Последнее редактирование модератором:
С нами с
28.07.2008
Сообщения
1 601
Репутация
533
Возраст
69
Откуда
Самарская область, Шигонский ра-н
Книга от vashzema
С разрешения администрации форума начинаю здесь публиковать свою рукопись из далекой глубинки. Публиковать буду по 1 главе в день.
Все географические названия изменены, в рукописи описана несуществующая в природе область. Любые совпадения возможны только случайно! Всё ниже описанное является плодом воображения автора. С уважением!
 
С нами с
28.07.2008
Сообщения
1 601
Репутация
533
Возраст
69
Откуда
Самарская область, Шигонский ра-н
Книга от vashzema
ЗАПАСНОЙ ВАРИАНТ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Декабрь 2006 года в Двуреченском районе Заволжской области выдался небывало тёплым. По всем телеканалам постоянно сообщали о глобальном потеплении и рекордно высокой декабрьской температуре.
Сельчане с ужасом смотрели на происходящее. Чёрная, мокрая, бесснежная земля в конце декабря выглядела непривычно и отталкивающе страшно. В дотационном на 90% сельском районе за годы реформ были ликвидированы практически все колхозы и совхозы, забит колхозный скот. Фермы и ангарыи разобрали и растащили по кирпичику. Половина пашни заросла бурьяном в человеческий рост. Различные агрофирмы, акционерные общества, немногочисленные фермеры засевали около 50% бывших колхозных угодий. В конце года, зелённые посевы озимых культур на бесснежных и мокрых полях выглядели удручающе. 10 января ударили 20-тиградусные морозы, с сильным северным ветром, и мокрые посевы, скованные льдом, и прибитые ветром к земле стали представлять собой жалкое зрелище. Мороз беспощадно давил, и когда через три дня достиг 30 градусов, скептики с ужасом закричали: « Быть неурожаю и голоду!»
В семьи фермеров пришел страх, ведь если посевы озимых культур погибнут, нечем будет отдавать кредит, не на что будет жить. Те, кто держали поросят и птицу на продажу, тоже разволновались не на шутку, ведь в случае неурожая, не будет кормов и придётся забивать скотину. Еще через два дня северный ветер сменился на западный, мороз ослаб, и очередной циклон принёс в район метель, надёжно укрывшую поля снежным одеялом.

Парализованный после страшного ДТП, Сергей Белов уже три года практически не мог двигаться и лежал прикованный к постели. Время шло, но он в малейших деталях помнил события того утра, вспоминал их тысячи раз. Помнил как на рассвете он, на своей новой десятке ехал на рыбалку в малиновый овраг. На душе было легко и весело. Автомобиль несся по пустынной трассе, а Сергей напевал любимый мотив. Он вовремя заметил встречный УАЗ, идущий без света. Ничего не предвещало опасности, но в последний момент УАЗ стал выезжать на полосу движения десятки. Вдавив в днище автомобиля педаль тормоза, Сергей автоматически резко вывернул руль вправо. По-другому он поступить не мог, не идти же на таран лоб в лоб! Десятку выкинуло с дороги, и после столкновения с берёзой превратило в кучу металлолома. Многократно прокручивая в памяти те события, он не мог найти ошибки в своих действиях. Он был уверен, точно знал, что тот зверь за рулем УАЗа сделал это специально, с целью его убить. Очевидцев ДТП не было, но Сергей отчетливо запомнил, высвеченную светом фар, радостную улыбку убийцы на губах того подонка.
Потом, после выхода из комы, он подробно рассказал обо всём следователю, и лично прокурору района, дважды приходившему к нему в больницу. Его внимательно выслушали, всё записали, и отказали в возбуждении уголовного дела, указав, что он уснул за рулём, не справился с управлением автомобилем, допустил съёзд с автодороги, столкновение с деревом, и опрокидывание автомобиля. Следователь всё написал со слов того убийцы с УАЗа, который, якобы с большого расстояния видел, как Белов на огромной скорости съехал с трассы и врезался в дерево. Ничего Сергей доказать не смог, да и не было у него сил и возможности доказывать. Он умылся слезами от такой несправедливости, и всё, что он теперь мог – это люто ненавидеть убийцу, и вспоминать свою прошедшую жизнь.
Он помнил, как раньше, при коммунистах здесь в посёлке Заозёрном находилась центральная усадьба совхоза – миллионера «Заозерный». В совхозе было большое стадо крупного рогатого скота, своя пасека, маслобойка, молочный завод, крупнейший в области свинокомплекс.
Сергей работал механизатором и был на хорошем счету у начальства. Он, и его жена Татьяна, получили квартиру в совхозном доме, родили дочь.
Поселок стоял на берегу озера, и соединялся с районом единственной асфальтированной дорогой. По требованию директора совхоза Одуванцева, местные милиционеры установили на подъезде к поселку стационарный, круглосуточный пост ГАИ, с целью предотвратить кражи совхозных поросят.
Жить тогда было можно, и сельчане жили. Сдавали в заготконтору молоко, шерсть, мясо, овощи. Там по карточкам покупали мебель, и другие дефицитные товары, а кое – кто, даже заветные автомобили «Москвич» или « Жигули».
В одночасье все рухнуло. Начались демократические реформы, кончились дармовые бензин и солярка. Из убежденного коммуниста Одуванцев мгновенно превратился в ярого антикоммуниста, из атеиста в глубоко верующего человека. После очередной поездки в Москву, по его приказу весь скот был вывезен в область и якобы продан за неизвестно откуда взявшиеся долги. За долги ушла и значительная часть новой совхозной техники. После чего, Одуванцев, сложив с себя полномочия директора, уехал навсегда. Злые языки говорили, что уехал он не с пустыми руками, а с большими миллионами, полученными за совхозное имущество, и сейчас крутой предприниматель в Москве.
Совхоз обанкротился и перестал существовать. Всех рабочих и служащих уволили. Какое – то время они ещё получали пособие по безработице и состояли на учете в районной службе занятости. Затем их с учета сняли, пособие платить перестали. Последние 8-9 лет они даже не числились безработными, ничего от государства не получали, и неизвестно, как и на что жили.
Пчелы погибли, а маслобойку, и молокозавод за долги забрали местные олигархи из ближайшего города.
На молокозаводе новые хозяева жизни стали разливать неизвестно откуда взявшуюся минеральную воду. Судя по рекламе, вода эта была кристально чистая, исключительно полезная для здоровья, и добывалась, якобы, с очень большой глубины. Сельчане помалкивали, но все знали, что замечательная минеральная вода разливалась с поселкового водопровода.
Сергей горестно вздохнул: вот как жить надо! Налили воды с крана, продали её как минеральную, заработали миллионы, и ни в чем горя не знают. А он, как и другие поселковые парни, отслужив в армии, в посевные и уборочные сутками сидел за штурвалом трактора или комбайна, ведя технику в бесконечные битвы за урожай, давая хлеб в закрома Родины.
После развала совхоза, Сергей стал работать на себя, выращивая поросят на продажу. Корма тогда были дешевые, и производство было прибыльным. Семью кормил, десятку новую взял, и вот, надо же, так получилось с этим проклятым ДТП. Он по жизни всегда любил русские красавицы берёзки, и кто же мог знать, что столкновение именно с берёзой сделает его инвалидом. Дочь оканчивала школу, и в семье работала одна супруга.
В ночь с 18 на 19 января, на Крещение Господне, жена с дочерью ходили на службу в часовню на ручей, где местный батюшка освещал воду. На сон грядущий Татьяна вымыла мужа святой водой.
Около 4 часов утра Сергей проснулся от шума в соседней квартире. Он отчетливо слышал звук ударов и крик соседки Любы: «Люди добрые спасите, помогите!» Мужской голос зло отрезал: «Молчи сука!»
Сергей покрылся липким холодным потом: этот голос он узнал бы из миллиона – это убийца с УАЗа! Жена Татьяна в ужасе прильнула ухом к стене, и слушала глухие звуки ударов, стоны и хрипение. Незнакомый девичий голос крикнул: «Помогите!» Опять звук удара, хрипение и всё стихло.
Через несколько минут щелкнул замок входной двери. Татьяна подбежала к окну, и через тюлевую штору следила за событиями на улице. Затем, вернувшись на диван к мужу, жарко зашептала:
- Я его узнала – это тот гад ползучий, что тебя инвалидом сделал. Он вышел из подъезда и спрятался за деревом, видимо наблюдал за окнами дома, а потом ушел к озеру.
- Он тебя видел? – разволновался Сергей.
- Успокойся, Серёжа, не видел. Что делать – то будем?
- Позвони соседям, спроси, что и как.
Татьяна набрала номер квартиры Акимовых, но никто трубку не взял. С ужасом спросила:
- Может, он их убил?
- Наверняка убил, этот палач ни перед чем не остановится!
- Что делать-то будем? Может милицию вызвать?
- Нет, Танюша, нельзя. Нам опять никто не поверит, скажут, мы его оговариваем из мести за ДТП. С него как с гуся вода, а он вернётся и нас с дочуркой убьёт. Говорить надо, что ничего не видели и не слышали!
Татьяна зашла в зал, и убедилась, что дочь крепко спит. Вернулась, всем телом прижалась к мужу, прошептала:
- Мне страшно, Серёжа.
- Мне тоже, Танюша. Эх, я вот к постели прикован, был бы ходячим, сам бы его грохнул. А, что за девчонка кричала «помогите?»
- Я же тебе говорила – это сожительница Саши Акимова. Он с ней жили в Любиной квартире, а как его забрали в больницу с ангиной, Люба на время вернулась в свою квартиру.
- Хотела на время, а получилось навсегда! Эх, жизнь, какая подлая!
- Страшно, Серёжа! Это, что же происходит: на наших глазах девчонок убили, а мы не можем имя убийцы назвать. Вот у Веры Олеговны, какое сейчас горе – дочь убили! Какой ужас, Господи прости! А может ей потихоньку рассказать, кто убил?
- Избави Бог! Она нас сдаст с потрохами, и нам конец! Танюша, Вера Олеговна Акимова, она ведь не простая, как же, бывшая главная бухгалтерша совхоза миллионера. Любовница самого Одуванцева, от него ведь родила Сашку. Муж-то, Василий со стыда на Север сбежал!
- Не горячись, Василий Акимов сам хорош был, всё бабам в свинарнике юбки задирал. Пил беспробудно, а как напьётся, на чужих баб кидался. Помнишь, его за Нюрку Петрову грозились на вилы надеть?
- Что старое вспоминать? Надо думать, как нам сейчас жить дальше с таким грузом на душе. Ох, тяжело, врагу не пожелаешь. А Вере Олеговне ни гу-гу. Нельзя, себе дороже будет!

Купившие за бесценок бывший совхоз, новые хозяева быстро разобрали фермы, ангары и гаражи на стройматериалы. Металл сдали в скупку, оставшуюся от совхоза старую технику продали малочисленным местным фермерам. На берегах озера, построили турбазы, а так же деревянные охотничьи и рыболовные домики для отдыха и оздоровления новых русских. Водки, вина, пива и шашлыков было вдоволь. Сауны работали почти круглосуточно. Девочек на работу в основном привозили из города, но были и местные. Рыбу ловили сетями специально созданные из сельчан браконьерские бригады. Тут же, на берегу ее вялили и коптили. В самом поселке круглосуточно работали кафе и два бара.
Чтобы сюда не заезжали посторонние, и не портили отдых хорошим людям, на дороге возле поселка, как и раньше, стоял стационарный пост ГИБДД и путь перегораживал шлагбаум. По слухам, всю хозяйственную деятельность местных предпринимателей, крышевал начальник районного отдела милиции полковник Березкин. Как было на самом деле, сельчане не знали, но видели, что в домиках, вместе с полковником, часто отдыхал его лучший друг - прокурор района Красильников.
Люди это были совершено разные, но служебная зависимость от прокурора заставляла полковника находить с ним общий язык.
Березкин в 52 года выглядел значительно моложе. Был он выше среднего роста, крепкого телосложения с короткой стрижкой темно – русых волос, и невыразительными, всегда смотрящими из подлобья серыми глазами. На должность начальника он был назначен в 1999 году, и приехал из города в звании майора. Теперь он имел выслугу лет, и достиг потолка по званию, но на пенсию уходить не собирался, и всеми способами держался за денежную и не пыльную должность начальника милиции. Здесь в Заозерном он постоянно организовывал охоты и рыбалки своему областному начальству, за счет щедрых подарков и других подношений имел наверху хорошие связи и поддержку. Человек с твердым и жестким характером, он был беспощаден к подчиненным, и требовал от них беспрекословного выполнения всех приказов и распоряжений. Он держал личный состав районного отдела милиции в ежовых рукавицах, и чтобы быть на хорошем счету в областном ГУВД, постоянно требовал улучшать показатели работы, особенно по раскрываемости преступлений. Считая себя хозяином района, полковник не был особенно щепетилен в выборе средств для осуществления своей главной цели – любым способом удержаться на должности начальника РОВД. Будучи человеком умным и проницательным, он чутко улавливал веяния идущие сверху. Он видел, какое большое значение уделяют в Москве борьбе с пьянством за рулём, и одним из первых в области отдал приказ отделу ГИБДД беспощадно карать это зло. Он быстро ввёл разнарядки, и теперь каждый инспектор обязан был задержать не менее 10 пьяных водителей в месяц. Если этот показатель не выполнялся, инспектор ГИБДД подлежал переводу в участковые или увольнению с милиции.
Красильников был прокурором района уже шесть лет, и все эти годы, работая совместно с Березкиным, зная его жесткий и мстительный характер, старался с ним не ссориться. Высокого роста, стройный, 38-милетний блондин с голубыми глазами заботливо относился к своему здоровью. Он вел активный образ жизни, занимался бегом, не курил и практически не пил. Прокурор так же старался любой ценой улучшить показатели работы, надеясь в ближайшее время уйти на повышение в город. В отличие от начальника милиции, более молодой прокурор имел хорошие шансы продолжить свою карьеру в области. Он был на отличном счету у начальства, и через Березкина устраивал охоты и отдых с банькой и девочками проверяющим из областной прокуратуры. Более мягкий характер и покладистый нрав позволяли прокурору уживаться с Березкиным, но в то же время, ставили прокурора в некоторую, почти не видимую зависимость от полковника.
Здесь, вдали от людской суеты любил поохотиться и порыбачить председатель районного Федерального суда Сытов.
Заезжал сюда и бывший секретарь райкома КПСС, а ныне глава администрации района Романов. Высокий и полный с редкими темно - седыми волосами, уже не покрывавшими лысеющую голову, карими глазами он выглядел вполне соответствующим своим 63 годам. Хитрый, беспринципный и самодовольный, находясь у кормушки, он в первую очередь решал свои личные проблемы, и заботился о безбедной старости. Будучи карьеристом, он менял партии как перчатки, но всегда оставался членом правящей партии, главное для него была власть, а под знамёнами какой партии, с какими лозунгами он её получал, ему было глубоко безразлично. При коммунистах он устраивал поистине царские охоты для секретарей обкома КПСС, твердо и беспощадно пресекал любое инакомыслие, и жестоко преследовал людей даже за малейший намек в веру в Бога. Власть сменилась, и теперь он устраивал охоты для хороших людей из администрации губернатора, как человек с безупречной репутацией, был глубоко верующий, и добился постройки в районе за счет областных дотаций трех небольших церквей.

Вера Олеговна такое хамелеонство Романова не понимала, и не одобряла. Сама она успела выйти на пенсию, приватизировать свой коттедж и квартиры старшего сына Андрея и дочки Любы. За все эти годы муж Акимовой так и не появился. Одуванцев, продав совхозный скот и технику, скрылся со своими миллионами, бросив ее и своего сына Сашу на произвол судьбы.
Сашенька рос болезненным и слабым ребёнком. В школе учился кое-как, и еле закончил 9 классов. Был он нелюдим, и долгие часы мог сидеть на берегу озера, бросая в воду камешки. Жил в коттедже с матерью и работал ночным сторожем в одном из частных магазинов. В декабре Сашеньке исполнилось 20 лет. Был он небольшого росточка, худой как спичка, физически слабый с тёмными волосами и глазами. В силу болезненности, Сашеньку в армию не взяли.
После Рождества Христова Сашенька привел домой новую подругу жизни – 18-ти летнюю Наташу Иванову. Она недавно приехала из дальнего села и работала официанткой в баре. Поселились они в однокомнатной квартире Любы, которая в свою очередь ушла жить к матери. Вскоре Сашеньку с высокой температурой увезли за 40 км в райцентр Двуреченск, где положили на стационарное лечение в инфекционное отделение районной больницы с диагнозом – гнойная ангина. Люба на время болезни брата вернулась в свою квартиру, и жила там вместе с Наташей.
В ночь с 18 на 19 января, на Крещение Господне, Люба с матерью и с братом Андреем, ходили в часовню на ручей, где местный батюшка освящал воду. Отстояли службу, набрали святой воды, и расстались в 2 часа ночи, договорившись утром ехать в больницу к Сашеньке.
К 7 часам утра, Люба на автобусную остановку не явилась, и Вера Олеговна поехала к сыну одна, решив, что дочь проспала. Поговорив с заведующим инфекционным отделением Ваниным, одним из лучших врачей района, Вера Олеговна узнала, что сыну намного лучше, температуру удалось сбить, но в больнице сын еще пробудет минимум неделю.
Сын очень обрадовался приезду матери, но пожалел, что не приехали Люба с Наташей. Два часа мать с сыном говорили о будущем. Вера Олеговна была не против Наташи, но сам Сашенька еще не определился. Сын поведал матери, что этой ночью у них в больнице, в наркологическом отделении умер больной. Умер ровно в полночь, а в 2 часа ночи, он, Саша и еще один больной относили тело в морг. Труп был такой тяжелый, что еле донесли. Ночью в инфекционное отделение вызывали врача Ванина.
Вернувшись в поселок, Вера Олеговна зашла к дочери, но дверь никто не открыл. Ключ от квартиры был один, и Люба всегда носила его на шнурке. Позвонила в дверь соседки. Татьяна Белова поведала, что ничего не знает, и закрыла дверь, сообщив, что её мужу плохо. Материнское сердце дрогнуло, Вера Олеговна прочувствовала, Белова не договаривает, что-то скрывает, что-то очень важное.

Весь вечер Вера Олеговна звонила на телефон дочери, но трубку никто не брал. Позвонив в бар, она узнала, что Наташа на работу не вышла. Стало ясно, что девушки где-то проводят время вместе, и матери это было особенно неприятно. Около 20 часов из больницы позвонил Сашенька и сообщил, что не может дозвониться, ни Наташе, ни Любе. Спросил, с обидой в голосе:
- Где они? Что случилось?
- Я сама не могу их найти. Андрей ходил по поселку, искал, но их никто сегодня не видел.
- Мама, немедленно звони в милицию, пусть ищут!
Вера Олеговна позвонила Андрею и позвала его на семейный совет. Сын пришел с женой и дочкой. Все вместе решили подождать до утра, и если Люба не появится, взломать дверь. В эту ночь Вера Олеговна уснуть не смогла, Наташа была ей симпатична, но её ссора с Сашенькой видимо становилась неизбежной. За ночь дважды звонил Сашенька, но нового ничего не было. Он заявил о своём решении расстаться с Наташей сразу после выхода из больницы. Дозвониться до дальнего села, откуда родом была Наташа, не удалось, все телефоны там были отключены за неуплату.
Утром Любин телефон опять молчал. Вера Олеговна позвонила в больницу и уговорила врача Ванина отпустить сына на пол дня.

После обеда Вера Олеговна, вместе с сыном Андреем, невесткой Светой, и приехавшим из больницы Сашенькой пришли к Любиной квартире, которая находилась на первом этаже двухэтажного, 18-ти квартирного панельного дома. Андрей и Сашенька возражали против взлома двери, поскольку потом всё придётся ремонтировать. Сыновья убеждали мать отказаться от этой затеи. Андрей возбуждёно утверждал:
- Мама, мы все точно знаем, что девчонок в квартире нет, зачем ломать дверь? Их где-нибудь на турбазах искать надо, может быть, кто-нибудь пригласил, вот они и поехали отдохнуть.
- Андрюша, давай очень осторожно откроем дверь, убедимся, что их нет в квартире, а уже тогда будем думать, как их искать на турбазах.
- Вообще нам нет нужды их искать, - зло отрезал Сашенька, - они нагуляются и сами придут. Только Наташка пусть не приходит. Они где-то водку пьют с мужиками, а мы здесь дверь будем ломать. Переполох на весь Заозёрный устроим, посмешищами станем. Мне такая подруга не нужна!
- Мама, - вмешалась в спор невестка Светлана, - а может быть действительно не стоит ничего ломать? Если бы они были дома, давно бы сами дверь открыли.
- Дети, давайте убедимся, что их нет,- на глазах Веры Олеговны навернулись слёзы. – Вдруг они отравились газом и к телефону подойти не могут, а мы их бросим на произвол судьбы. Давайте не через дверь, а через балкон войдём в квартиру, к тому же и цветы надо полить.
Сыновья уступили, отверткой Андрей с братом отогнули гвозди на рамах балкона, вынули стекло, и через образовавшийся проем, Сашенька залез на балкон, а затем, через форточку в квартиру. Почти сразу, все услышали его дикий нечеловеческий крик, и побежали к квартирной двери, которую он открыл изнутри.
Саша стоял белее мела, с лицом искаженным гримасой. Говорить не мог, только рукой показывал в глубь квартиры. Все зашли на кухню и увидели труп Любы, лежавший на полу лицом вниз в луже засохшей крови. На голове были видны раны, а на шее петля из какого – то черного провода. Света потрогала Любину руку, она была холодной. Вера Олеговна схватилась за сердце, и, потеряв сознание, упала рядом с дочерью. Света, по профессии медицинская сестра, склонилась над свекровью, и попросила вызвать скорую помощь. Андрей кинулся в комнату к телефону. Но телефонный аппарат без проводов валялся на полу. Саша, сквозь слёзы, закричал:
- Ничего не трогайте, сотрете следы убийцы. Я знаю, это Наташка ее убила! Я к соседям, вызову милицию и скорую.
Он выскочил на лестничную площадку и стал звонить в дверь Беловых. Андрей побежал за ним. Сашу трясло как в лихорадке, Беловы дверь не открывали. Он стал стучать и кричать. На шум вышла соседка из квартиры напротив.
- Чего стушишь как ненормальный? Их нет! Сегодня утром умер Сергей Белов, и Татьяна уехала в район за гробом.
- Тетя Валя, пусти позвонить, сестру Любушку убили!
- Час от часу не легче! – соседка боязливо перекрестилась, и испугано отошла от двери.
Саша трясущимися руками набрал 02, сообщил дежурному по районному отделу милиции, что его сожительница Наталья Иванова убила его сестру Акимову Любовь. Назвал адрес квартиры, и попросил поскорее приехать. Вслед за ним Андрей вызвал скорую помощь. Вместе с соседкой пошли в квартиру сестры. На встречу им шла трясущаяся, плачущая Светлана, которая сообщила, что в ванной комнате лежит труп Ивановой. Саша забежал в квартиру и в ванной увидел убитую Наташу. На виске была рана, а на шее такие же провода как у сестры. Вся ванная комната была в брызгах крови от пола до потолка. Саша закрыл дверь, и, рыдая, стал биться головой об стену, громко обещая:
- Сам найду убийцу и убью его!
Андрей вернулся в квартиру соседки, еще раз позвонил в милицию и сообщил, что в квартире два трупа. Приехала скорая помощь, все вместе вынесли Веру Олеговну на улицу, где она пришла в себя. Про второй труп ей говорить не стали.
Неведомыми путями слух о зверском убийстве двух молодых девушек шел из дома в дом, будоража общественное мнение посёлка. Вскоре возле дома Акимовых стали собираться сельчане. Люди вспоминали, что последнее убийство в тихом посёлке было еще при Брежневе. Тогда скотник Петров, напившись до белой горячки, топором зарубил загулявшую жену, за что и отсидел 8 лет. Больше убийств в посёлке не было. Возмущенные сельчане гадали – кому же понадобилась кровь двух невинных девушек? Всё было дико и непонятно, как на грех ночью еще и Сергей Белов умер из соседней квартиры. А может быть, и не умер вовсе? Может быть, и его убили?


 

Maxx

Член Клуба
С нами с
14.03.2006
Сообщения
1 998
Репутация
908
Возраст
48
Откуда
М.О. г Ивантеевка
Книга от vashzema
Пока сложно сказать о ваших писательских способностях - местами скучновато местами драйв - почитаем продолжение будет видно :)
 
С нами с
28.07.2008
Сообщения
1 601
Репутация
533
Возраст
69
Откуда
Самарская область, Шигонский ра-н
Книга от vashzema
ГЛАВА ВТОРАЯ
Через час приехала оперативная группа на четырёх машинах. Двойных убийств в тихом сельском районе еще не случалось за всю его историю. Возглавлял группу лично прокурор района. Осмотр места происшествия проводил следователь прокуратуры Сиротин, вместе с судебно – медицинским экспертом. На место убийства выехал весь состав уголовного розыска Двуреченского РОВД. По приказу подполковника Тряпова, начальника криминальной милиции, опера стали выявлять очевидцев, путем поквартирного обхода. Сам Тряпов по мобильному телефону доложил ситуацию начальнику районного отдела милиции полковнику Березкину, который потребовал раскрыть убийство любой ценой.
Подполковник был высокого роста, жилистый и худощавый, с длинными руками, смуглый с коротко подстриженными тёмными волосами. Глаза были карие почти чёрные, с хитрым и хищным прищуром. На людей он смотрел свысока, холодным надменным взглядом, от которого окружающим становилось страшно. Со всеми сослуживцами он был груб и циничен. Подчиненные за взгляд прозвали его «коршуном». В район он приехал из города по приглашению Березкина, которому служил верой и правдой, являясь его правой рукой, и был посвящен во все тайные дела полковника. Тряпов был жестким, опытным и очень работоспособным руководителем. Стремясь к постоянному улучшению показателей работы, не считаясь с личным временем, он часто проводил в отделе субботы, воскресенья и праздники. Рассчитывал он и на личный карьерный рост. В конце года освобождалось место начальника милиции соседнего района, и Тряпов, надеялся пойти на повышение. Хорошие отношения с руководством областного ГУВД делали эту надежду весьма реальной.
Нераскрытое двойное убийство в начале года гарантировало руководству милиции очень плохие показатели на весь год, и подполковник прекрасно понимал, как жестко его будут ругать, и склонять на всех коллегиях областного ГУВД. Это ведь не город, где часто убивают, а очень тихий сельский район, с прекрасными показателями, где в год случается три – четыре убийства на бытовой почве. Нераскрытых убийств здесь годами не было. Нельзя портить показатели работы районного отдела, раскрывать надо любой ценой. Надо было срочно принимать решение. Конечно, все силы будут брошены на розыск убийцы, конечно, но если вдруг его не найдут, тогда необходим запасной вариант. И об этом запасном варианте лучше всего позаботиться сейчас, чтобы на душе было спокойно. Убийство должно быть раскрыто – показатели работы отдела превыше всего!
Выяснив, как обнаружили труп, и, оценив ситуацию, Тряпов приказал забрать в отдел Андрея Акимова, и там на всякий случай, выбить из него признание в двойном убийстве. Андрей в квартиру заходил, значит, его следы на месте убийства были, а найти их уже было делом техники. Чем не запасной вариант? Очень даже неплохой вариант!
Когда опера стали выкручивать Андрею руки, надевать на него наручники, и тащить его к милицейской машине, Вера Олеговна грудью встала на их пути. К ней сразу же присоединилась Светлана с плачущим ребенком. Женский крик и слёзы, растущая толпа местных жителей, пораженных происшедшим, заставили Тряпова отказаться от своей идеи. По его приказу опера отпустили Андрея, и начали поголовный опрос собравшихся зевак.
Зайдя в квартиру, Тряпов узнал от эксперта Горбунова, что обеих женщин били по голове, скорее всего одним предметом, которым предположительно мог быть молоток. Провода, которыми были задушены обе женщины, скорее всего, были на месте убийства отрезаны от домашнего телефона. Прокурор Красильников кивком головы подозвал Тряпова и предложил ему выйти на улицу. Оставшись вдвоем, Красильников сказал:
- Сколько было убийц, один или несколько не ясно. Насиловали девушек или нет, пока не известно. Отпечатки пальцев в квартире практически стерты, но в ванной комнате обнаружен отпечаток пальца одного из убийц. Отпечаток изъят на пленку – это отличная зацепка!
- Почему отпечаток убийцы, а не жертвы? – с неподдельным интересом поинтересовался Тряпов.
- Отпечаток оставлен окровавленной рукой, а на руках убитой Ивановой крови нет. Надо искать молоток и нож, которым резали телефонный кабель, ключ от квартиры. Ну ладно, я поехал, мне еще в область звонить, докладывать. Работайте! Стены дома бетонные, звукоизоляция слабая. Соседи наверняка, что – нибудь слышали.
Прокурор уехал. Оставшись один, Тряпов закурил, и подозвал начальника уголовного розыска.
Майор Макаров был выше среднего роста, крупного телосложения с роскошной шевелюрой светло русых волос и весёлыми светлыми глазами. В 36 лет он обладал крепким здоровьем и могучей физической силой. Как нормальный русский мужик он любил хорошо выпить и закусить, а еще больше любил женщин. В отличие от Тряпова, он был местным с рождения, хорошо знал людей в районе, пользовался их уважением, имел обширную агентуру, и работал, не покладая рук, раскрывая преступления любой ценой, не считаясь с личным временем. Жизнерадостный Макаров, прекрасно поющий и играющий на гитаре, был душой любой компании. И хотя он входил в ближайшее окружение Березкина и Тряпова, которых личный состав РОВД боялся и недолюбливал, многие в райотделе относились к Макарову с большой симпатией. Майор был грамотен и трудолюбив, мог целыми сутками без отдыха носиться по району, отрабатывать множество версий, и, в конце концов, найти виновного в совершении очередной кражи кормов, курей, гусей, или другого нехитрого имущества сельчан. Убийства в районе случались редко, и уже многие годы раскрываемость убийств была стопроцентной.
Макаров доложил, что пока обход жителей ничего не дал, очевидцев еще не нашли. Тряпов вновь подумал о запасном варианте и тихо сказал:
- Не раскроем, нам голову оторвут, показатели работы отдела будут совсем плохими. Ты тихо, без шума забери в отдел младшего сына. Поработать с ним надо. Может быть, это он свою сожительницу замочил? И еще обязательно дождись и лично допроси соседку, у которой муж умер. Она наверняка, что – нибудь слышала.
- Всё понял, муж у нее как-то не во время умер. Может быть, и ему помогли? Пока эксперт здесь мы посмотрим, что да как.
- Нам лишние хлопоты ни к чему, - твёрдо отрезал Тряпов. – Заявления нет, а за тройное убийство нас по голове не погладят. Вскоре приехала с гробом заплаканная Белова. Ее сразу же допросили в милицейской машине. Она показала, что на Крещение Господне в 3 часа 45 минут ночи в Любиной квартире был сильный шум. Кричали 2 или 3 женщины. Слов она не разобрала, но примерно через 10 минут, четко слышала крик Любы: « Люди добрые, спасите, помогите!»
Потом все стихло. Кто там был, не знает, она никого не видела. Больше ни одной фразы не слышала, только шум. Любин голос знает хорошо, ошибиться не могла. Муж Беловой, Сергей уже три года лежал парализованный после травмы. Ночью он тоже всё слышал, переволновался и умер. Был ли в квартире мужчина, она не знает, но ни одного мужского голоса не слышала.
К вечеру следователь Сиротин окончил осмотр места происшествия. Среднего роста и телосложения, 28 лет от роду, с внимательным взглядом тёмных глаз, следователем он работал около года, но осмотр провел очень добросовестно. С места происшествия были изъяты соскобы вещества бурого цвета, похожие на кровь. Их изъяли с кухни, с ванной комнаты и с прихожей, где пятна этого вещества в большом количестве находились на стене и на потолке. С кухонного стола были изъяты два окурка вместе с пепельницей. Один окурок от сигареты PARLIAMENT, а второй от сигареты WINSTON. В ходе внимательного осмотра всей квартиры удалось обнаружить и изъять только три отпечатка пальцев рук человека – два на двери шифоньера в комнате, и один окровавленный на внутренней стороне двери в ванной комнате. Следователь отметил себе в памятке, что отпечатки убийца или убийцы стёрли. Изъят был и телефонный аппарат с кусочками отрезанного провода. В ванной комнате на полу была обнаружена и изъята таблетка без упаковки. На ней латинскими буквами было написано слово: «micro». Несмотря на все старания, обнаружить в квартире молоток и нож не представилось возможным. Искали и под диваном, но там кроме мусора и пыли ничего не было. Не был найден и ключ от входной двери, следовательно, убийца закрыл дверь снаружи и унёс ключ с собой.
Трупы увезли в морг, входная дверь квартиры была забита гвоздями, и опечатана. Следственная группа уехала. Вера Олеговна стала искать Сашеньку, но его нигде не было. От внучки Танечки стало известно, что Сашу забрали дяди милиционеры. Андрей с женой и дочкой Таней, проводили Веру Олеговну домой, решили не оставлять сейчас мать одну, и какое – то время пожить у нее.
Из квартиры Вера Олеговна позвонила в милицию и спросила про сына. Ей ответили, что Акимова Александра в отделе нет. Она позвонила в больницу, и ей сообщили, что Акимов в больницу не вернулся, но приходили из милиции, и осматривали палату, где он лежал, и его койку, что-то искали, но ничего не нашли. Допрашивали врача, медсестер и больных.
Все это было очень странно, но в сложившейся ситуации, сын Сашенька отошел на второй план. Решили ждать до утра, мол, что – нибудь прояснится. Главное сейчас было достойно похоронить дочь Любоньку. Решали где брать гроб, крест, где делать помины. Приходили друзья, соседи и просто знакомые. Все высказывали соболезнования и предлагали помощь в похоронах. Позвонил местный батюшка с целью оговорить отпевание невинно убиенной. Местные алкоголики подрядились копать могилу. Уже ночью Вера Олеговна вновь позвонила в милицию, и дежурный по РОВД официально подтвердил ей, что ее сына Акимова в отделе нет, и не было. Не было Сашеньки и в больнице.

Вечером в райцентре, ближних и дальних сёлах зазвонили все телефоны, и старушки-бабушки пошли из дома в дом, неся всем страшную новость о жестоком убийстве двух девушек в посёлке Заозёрном. В середине января погода начала входить в норму, ударили морозы, выпал снег, Волгу, её притоки и заливы сковал прочный лёд. Земля спала, а вместе с ней и сельчане пребывали в длительной зимней спячке. Кровавая весть всколыхнула общественное мнение района. Люди негодовали, как же так – двух девушек убили просто от нечего делать? Получалось именно так, ведь из квартиры ничего не пропало, личных врагов у девушек не имелось. Сельчане возмущались и проклинали убийцу, чтобы у него руки отсохли, чтобы он, гад ползучий подох мучительной смертью!
Конечно, в фильмах по телевизору показывали бесконечные убийства, стрельбу и погони, но это же всё выдуманные фильмы, а не реальная жизнь. Конечно, из новостей сельчане узнавали про убийства в городах, где есть деньги и власть, за которые убивают врагов и более удачливых конкурентов. Но в городе людей намного больше, чем муравьёв в муравейнике, у всех какие-то личные проблемы, и каждый куда-то всё время спешит по своим делам. За всеми ведь не уследишь! Сельчане твёрдо знали, что там, в городах большинство потерпевших убивают в основном из-за денег, как правило, больших денег.
Но здесь-то не город, здесь все свои, все на виду, все про всех всё знают. Денег в нищем селе нет, и не может быть по определению, здесь деньгами даже не пахнет. В районе нет ни одного промышленного предприятия, нет нефти и никаких других полезных ископаемых. Колхозы и совхозы давно развалились, скот забит и разворован, бывшие фермы разобраны и растащены по кирпичику. Кроме бюджетников в селе почти все безработные, и живут с огородов и подворий, от урожая до урожая. Откуда у сельчан деньги? Если бабушка получает пенсию 3.000 рублей в месяц, то есть 36.000 в год, то по сельским меркам это целое состояние. Всё в этой жизни относительно, и познаётся только в сравнении, если у безработных соседей слева и справа в карманах гуляет ветер, и нет ни копейки, то бабушкины 3.000 рублей, воспринимаются ими как хорошие деньги. Экономический рост страны, её успехи на жизнь сельчан в Заволжской области оказывали слабое влияние. Обильный нефтедолларовый дождь шёл намного ближе к Москве и крупным промышленным центрам, над сельскими территориями он капал только в виде роста пенсий и зарплат бюджетников. Не только в России, но и во всём мире города являются местом сосредоточения богатства и капитала, а в сёлах концентрируется бедность и нищета, именно здесь самая низкая заработная плата по стране, а чтобы хотя бы пенсию получать, надо сначала до пенсионного возраста как-то дожить. От безденежья некоторые сельчане последние годы одеваются как бомжи в городах и едят одну картошку на завтрак, обед и ужин. Какая-то часть людей стыдится открыть рот, ибо зубы выпали, а вставить их не на что. Здесь-то за что убивать?
В отличие от дальних и ближних сёл в райцентре работы больше, и люди соответственно живут несколько лучше. В райцентре население 4.000 человек. Из них 150 работают в милиции, 250 в коммунальном, 50 в дорожном хозяйстве, 45 в газовой службе. Здесь находится администрация района, суд, прокуратура, почта, районная больница, школа, детский сад. Здесь больше предпринимателей, частных магазинов, есть две станции ремонта машин, свой небольшой рынок и единственная в районе парикмахерская. Некоторые сельские мужики, давно работают вахтовым методом, кто на Севере, а кто в городах в различных частных предприятиях, и получают очень приличную по сельским меркам заработную плату. Из года в год понемногу увеличивается размер пенсий, зарплата бюджетников, растёт покупательская способность сельского населения. В райцентре несколько легче найти работу, но и здесь хватает безработных, и даже близко нет тех денег, из-за которых могут убить человека. А в некоторых дальних деревнях рабочих мест нет вообще, там все безработные, все до одного. Здесь-то за что убивать?
Конечно, в селе тоже иногда убивают, но значительно реже, чем в городе. В селе практически нет наркоманов, и заказных убийств, нет скинхедов, и не бывает убийств на почве национальной ненависти и розни. Здесь всё в хмельном угаре, когда глаза залиты самогоном или денатуратом, и море становится по колено, и все эти убийства очевидны, просты и понятны, всё это бытовуха. Всем известно, что бывший знатный механизатор, орденоносец, а ныне безработный Вася, не зная как прокормить и одеть детей, с горя допился до белой горячки и зарубил топором свою жену-бабу, которая без конца просила невыполнимого в данных условиях: бросить пить, взяться за ум, достать денег на жизнь. Бывает в пьяной драке, кто-то кого-то забьёт до смерти. Но это всё понятно и очевидно, поэтому в районе и не было нераскрытых убийств.
А вот в убийстве девушек всё было неясно. За что двух девчонок убили? Ведь должна же быть какая-то причина?
Район бурлил и клокотал, но постепенно на смену негодованию приходила твёрдая уверенность в неизбежности поимки кровавого убийцы и последующего жесткого наказания. Сельчане были убеждены в высоком уровне профессионализма работы милиции, прокуратуры и суда. Они твёрдо знали, система правосудия Заволжской области сработает быстро и чётко – убийца будет задержан, предстанет перед судом и понесет суровое наказание. Заволжское правосудие не подведёт, не промахнётся, не даст осечки, и как говорится в старой пословице: прольются волку овечкины слёзы! Сельчане верили силовикам, верили своему заволжскому правосудию. Покипев несколько дней район начал медленно остывать.

На следующий день с утра Андрей вместе с женой ездил в райцентр за телом сестры, но труп с морга не выдали. Затем он с четырьмя мужиками ушёл на кладбище, находившееся в лесу рядом с посёлком. Получив аванс- 4 бутылки водки и немного закуски, они начали копать могилу. Все попытки Андрея увеличить количество еды, были с негодованием отвергнуты, по тем основаниям, что много пищи вредно для здоровья, и, не помещаясь в желудке, еда царапает позвоночник и мешает ударно трудиться. Он ушёл, а мужики весь зимний день, не останавливаясь, жгли костры, размораживая мёрзлую землю, а затем долбили её ломами, кирками и лопатами. Опять жгли, и опять долбили, снимая слой за слоем.
Всем им до боли в горле было жалко убитых девушек, и всё время они рассуждали о дерзком преступлении. Все сошлись во мнении, что девушек убили отдыхающие с турбаз, поскольку просто больше некому. По слухам мужикам было известно, что в милицию уже забрали двух местных парней – младшего Акимова и Маслова. В их виновность они не верили и надеялись, что в милиции во всём разберутся, и парней скоро выпустят. Ранее судимый за убийство Петров, с остальными не согласился, и высказал особое мнение:
- Ментам не разбираться надо, а раскрывать убийство. Помяните моё слово – или Маслов, или Акимов сядут за девчонок. Как пит, дать сядут! На литр могу спорить!

Вера Олеговна весь следующий день звонила в милицию, и дежурный по РОВД официально ставил ее в известность, что ее сына в отделе нет. Поздно вечером она дозвонилась домой врачу Ванину, который по секрету сообщил ей, что Сашенька находится в милиции, в изоляторе временного содержания. Она вновь позвонила в милицию, и дежурный снова заверил ее, что Акимова в районном отделе милиции нет, в том числе нет его и в изоляторе.
Вера Олеговна снова позвонила Ванину. Сжалившись над матерью, доктор рассказал ей, что его самого и двух медсестер весь день продержали в милиции. От них требовали дать показания, что в ночь с 18 на 19 января Акимов мог незаметно уйти из больницы, а затем так же незаметно вернуться. Они таких показаний не дали. Им угрожали, и дали время подумать. От своих людей он знает, что Акимов уже больше суток в милиции, и на него хотят списать убийство. В истерике Вера Олеговна закричала в трубку:
-Но, это не правда! Сашенька не мог их убить! Не мог!
-Мы все это знаем, - твёрдо ответил Ванин, - он не уходил ночью из больницы - это точно! Мы так и говорим, но нас никто не хочет слушать. Им просто нужен убийца, и они хотят его сделать из Александра. Я думаю, они могут забрать и вашего старшего сына…
Телефонная трубка выпала из рук Веры Олеговны. Андрей и Светлана положили упавшую мать на диван. Светлана сделала ей укол. Придя в себя, Вера Олеговна увидела склонившегося над ней Андрея. Она крепко прижала его к груди и срывающимся истеричным голосом заявила:
-Тебя я им не отдам, ни за что на свете! Ты у меня один остался. Я полежу, а ты со Светой сходи в гараж, и принеси мне канистру бензина. Идите!
Андрей и Светлана смотрели на мать с полным недоумением. Сын удивлённо спросил:
-Мама, зачем?
-Я все решила! Мою дочь зверски убили. Убийцу никто не ищет, и искать не будет. Его решили сделать из Сашеньки, всё списать на него! Мне, что делать? Мне куда идти? В милицию? Там мне все врут! К кому обращаться? Кто нас защитит? Никто! Мы никому не нужны, никому на всём белом свете! Раньше бы я пошла к первому секретарю райкома, а сейчас мне идти не к кому. Сейчас правды нет! И я решила, если они придут за тобой, я себя и их оболью бензином и подожгу. Я сгорю вместе с ними, но тебя никто не тронет! Никто! Я не смогла защитить ни Любоньку, ни Сашеньку, ты последний остался. Больше ты из моей квартиры не выйдешь. Тебя я защищу!
- А может быть нам к прокурору обратиться? – дрожащим от отчаяния голосом спросила Светлана.
-А разве, - нервно ответил Андрей, - разве, прокурор чем-то отличается от милиции?
-Нет, - согласилась Светлана, - а может быть нам к адвокату пойти? Ну, должен же кто-то в такой ситуации людям помогать!
-Какой еще такой адвокат? – в истерике закричала Вера Олеговна, - ему бы только деньги получить, а там хоть трава не расти. Он один, а их в милиции вон сколько, плюс прокуроры. Да разве из-за нас адвокат будет со всеми ссориться? Да, что он может один против них всех сделать? Его самого сломают как тростинку. Адвокат? Зачем он нам, ведь мы ни в чем не виноваты! Сашенька никого не убивал, зачем ему адвокат? Этот адвокат наоборот будет милиции помогать посадить Сашеньку! Никаких адвокатов, только мать сможет защитить своего сына! Идите за бензином!
 
С нами с
28.07.2008
Сообщения
1 601
Репутация
533
Возраст
69
Откуда
Самарская область, Шигонский ра-н
Книга от vashzema
ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Поздно вечером в кабинете прокурора на оперативное совещание собрались все сотрудники районной прокуратуры, руководство и следователи милиции, включенные прокурором в следственную группу, судмедэксперт и уголовный розыск в полном составе.
Заместитель прокурора района Зарубин сообщил присутствующим, что он лично допросил сотрудников ГИБДД, дежуривших в ночь убийства на посту возле поселка Заозерный. Через стационарный пост, ни одна машина в эту ночь не проехала, и не прошел ни один пешеход. Из этого делался вывод, что убийца или убийцы предположительно жители поселка Заозерный, или отдыхающие турбаз, или жители села Карловка, находившегося на другом берегу озера. Расстояние между населенными пунктами напрямую, по льду равнялось 5 километрам.
Эксперт Горбунов поведал, что успел осмотреть трупы и может сделать предварительные выводы. Ни одна из девушек предположительно изнасилована не была. Ивановой был нанесен один удар по голове в височную область, а Акимовой три удара по затылочной части головы. Смерть обеих девушек наступила от асфиксии – удушения петлёй из телефонного провода. Удары предположительно наносились одним и тем же предметом, что может свидетельствовать о том, что убийца был один. Предмет имеет четко выраженную ребристую поверхность, и, скорее всего – это молоток. Все четыре удара нанесены сверху вниз, что может свидетельствовать о высоком росте убийцы. Во всех случаях кости основания черепа не пробиты, что указывает на относительную слабость нанесенных ударов. Эксперт допускал, что убийцей могла быть женщина, или физически слабый мужчина. Удары наносились, видимо с целью приведения потерпевших в бессознательное состояние, для последующего удушения проволочной петлёй. Акимова, предположительно пыталась убежать из квартиры, убийца настиг ее в прихожей возле двери, и нанес ей один или два удара по голове. Скорее всего, она была убита первой. Иванова в это время, видимо, находилась в ванной комнате, где и была убита впоследствии. Она активно сопротивлялась, понимая, что ее ждет, а умирать в 18 лет ей наверняка не хотелось. Эксперт допускал, что Иванова, обороняясь, причинила убийце какие – то телесные повреждения. Это могли быть ссадины, гематомы и так далее. Горбунов был уверен, что на одежде убийцы неминуемо должны быть следы крови жертв. Он считал наличие крови на одежде и предполагаемое наличие телесных повреждений на теле существенными зацепками в поиске убийцы. Последнее, что предположил эксперт – это очень крепкие нервы убийцы, поскольку все отпечатки пальцев были стерты. Кроме того, убийца унес с собой нож и молоток, тщательно закрыл на ключ входную дверь. Эксперт, пояснил, что он не психиатр, но допускает факт совершения убийства психически больным маньяком. Слишком хладнокровно он себя вел, слишком жестоко убивал.
Начальник уголовного розыска Макаров сообщил, что лиц, видевших убийцу установить, не удалось. Через подругу Ивановой по работе, было выяснено, что пока сожитель Ивановой, Акимов лежал в больнице, она вступала в интимные отношения с неким Масловым, который уже задержан и находится в отделе. В ночь убийства он звонил Ивановой на работу и предлагал ей вступить в интимную близость, но она отказалась. Наличие его звонка подтверждают сотрудники бара, работавшие в смене с Ивановой в ночь на Крещение. Маслов ранее судим за кражи, и алиби у него нет, но свою причастность к убийству он отрицает. Трупы обнаружил, Александр Акимов, который является, братом Акимовой и сожителем Ивановой. Акимов лежал в больнице, врач и две медсестры дали показания, что в ночь убийства он был в больнице и никуда не уходил, но это нуждается в дальнейшей проверке. Свидетель Белова, соседка Акимовых, слышала только женские голоса, но это тоже надо проверить.
Следователь прокуратуры Сиротин подтвердил отсутствие ножа и молотка в квартире, хотя данные вещи обычно есть в любом доме. Следователь доложил о возбуждении им уголовного дела по факту обнаружения трупов двух женщин со следами насильственной смерти.
Прокурор Красильников подвел итоги оперативного совещания:
-Это зверское убийство необходимо раскрыть. Думаю, мы это сможем сделать своими силами, и не будем просить помощи в области. Зацепки у нас есть. Окровавленный отпечаток пальца в ванной комнате оставлен явно убийцей, предположительно ему причинены телесные повреждения, и у него на одежде и под ногтями есть следы крови. Вывод о том, сколько было убийц делать пока рано. В посёлке Заозерном необходимо допросить практически всех. Акимовых надо тщательно допросить по молотку, ножу и ключу от квартиры. Делать это необходимо очень быстро, но лучше уже после похорон. Обязательно надо отработать все связи убитых, в том числе и по месту жительства Ивановой, с кем она дружила, встречалась и т.д. На похороны послать двух женщин из милиции, пусть послушают, что люди говорят. Акимов младший, думаю не фигурант, у него есть алиби. Я сам звонил в больницу, говорил с врачом Ваниным. Он алиби подтверждает, но все надо проверить, отработать все версии. Пока мы не знаем даже мотива убийства, можем только говорить, что это не ограбление, из квартиры ничего не пропало. С Масловым надо работать. Для его защиты из города уже приехал адвокат Горюнов, он ждет в райотделе.
Обращаясь к следователю Сиротину, прокурор продолжил:
-Время позднее, но следственные действия носят неотложный характер. Владимир Николаевич, поезжай в милицию и с адвокатом допроси Маслова. Смотри, чтобы был протокол задержания, постановление о содержании в изоляторе. Нам процессуальные нарушения, особенно на первых стадиях следствия никак не нужны.
Обращаясь к своему заместителю Зарубину, прокурор добавил:
-Владимир Сергеевич, напиши сейчас ходатайство о производстве обыска на квартире Маслова. И завтра прямо с утра в суд. Получишь разрешение, возьми оперов и проведи тщательный обыск квартиры. Завтра лично проведи осмотры места работы Маслова и больницы, где лежит младший Акимов. Ищи окровавленные вещи, молоток, нож, ключ от квартиры. Ищи везде, включая мусорные свалки в посёлке Заозерном, Карловке и здесь в Двуреченске. В группу включи кинолога с собакой.

Все разошлись. Начальник криминальной милиции Тряпов подвез следователя прокуратуры Сиротина к зданию РОВД. Адвокат Горюнов ждал возле входа, и сразу же передал Сиротину ордер на защиту Маслова.
-Сергей Васильевич, - сказал Сиротин, - во-первых, здравствуйте. Во - вторых, давайте хоть в помещение войдем. Слышали, что у нас произошло?
-Здравствуйте, - ответил Горюнов, - в городе уже гудят о вашем двойном убийстве. Я только не пойму, причем здесь Маслов. Там явно какой – то маньяк убил, это ведь сразу невооруженным глазом видно.
-Почему? – спросил Сиротин.
-А как же, - уверено ответил Горюнов, - убийство путем удушения подручными материалами, найденными на месте, свойственно маньяку – это судебная психиатрия. При убийстве путем удушения, убийца не только насильственно лишает жертву жизни, но и наслаждается этим процессом. Чувствует свою силу, свое превосходство, свое право убить другого человека. По причине маниакальности он в момент лишения жизни потерпевшего, чувствует себя, чуть ли не Богом, чуть ли не верховным судьей над людьми. Он сам решает, кому можно жить, а кому надо умереть. Это точно маньяк, и вам его не поймать!
-Почему? – возмутился Тряпов.
-Это психически больной человек. Согласно судебной психиатрии, он сам определяет, сколько людей должен убить. Например, пять, или десять. Пока он их не убьет, маньяк, в силу болезни, обладает нечеловеческой силой и осторожностью. Он не попадается в засаду, он ее чувствует звериным чутьем. У него все чувства обострены, и натянуты как струна. В этот момент нормальному человеку его не поймать. Вспомните, Чикатило ловили более 10 лет. Чтобы поймать маньяка, нужна огромная специальная подготовка, когда тот, кто ловит, начинает понимать и чувствовать маньяка. У нас нет ни одного спецподразделения по борьбе с маньяками. Вы его не поймаете!
Тряпов весело усмехнулся, и ответил:
-Ну, это, мы еще посмотрим. У нас тоже интуиция есть!
Они зашли в здание милиции. Адвокат передал Сиротину ордер и попросил ознакомить его с протоколом задержания Маслова, и предоставить время для беседы с Масловым один на один, перед первым допросом. Сиротин позвонил в изолятор и предложил выдать адвокату для беседы задержанного Маслова. Адвокат ушел, а следователь направился в кабинет начальника милиции.
Несмотря на поздний час в кабинете Березкина, кроме него самого, находились Тряпов, Макаров и два милицейских следователя. Сиротин выяснил, что протокол задержания Маслова не составлялся, и официально он в изоляторе не находится. На возмущение Сиротина, ответил Тряпов:
-Сейчас наши следаки составят все бумаги. Принесли черти этого адвоката, на ночь глядя. Признательных показаний Маслова у нас нет, а с адвокатом и не будет. Сейчас в отказ пойдет и все. Ладно, давайте чаю попьем. Владимир, после допроса зайди ко мне. Я буду тебя ждать, а там посмотрим.
После чаепития с конфетами и составления всех бумаг, следователь Сиротин ушел в изолятор, допрашивать Маслова. Ушли и милицейские следователи.

После их ухода, полковник Березкин достал из сейфа коньяк и налил три рюмки. Выпили за успех в этом безнадежном деле. Березкин заговорил:
-Глава уже звонил, спрашивал, что да как? Требует раскрыть, чтобы избежать паники в районе. Из областного ГУВД тоже звонили, спрашивали, что, мол, там нарыли по горячим следам? Я всем пообещал – раскроем, есть подозреваемые лица, работаем. Все мы понимаем – не раскроем нам головы могут оторвать. Я хоть выслугу и имею, но на пенсию не хочу, рано мне еще, и вам, думаю тоже, пока не стоит дома сидеть. Мне это дело совсем не нравится.
Березкин опять наполнил рюмки. Выпили, закусили. Он продолжил:
-Очевидцев нет, мотив не установлен. Убийство, какое – то дикое, звериное. Урод, как мясник убивал. Может быть действительно маньяк залетный, тогда мы его хрен поймаем. Такой осторожный, все отпечатки пальцев стер, а свой в ванной комнате оставил. Издевается над нами – нате ищите, все равно не найдете! А этот отпечаток, для нас опаснее всего.
-Петрович, - удивлённо спросил Тряпов, - а чем он для нас опасен? Допустим это отпечаток Маслова или Акимова. Тогда им не уйти от ответственности, улика стопроцентная! Они наши! И сидеть кому – нибудь из них двадцатку.
-Алексей, - резко отрезал Березкин, - ты сначала думай, а потом говори. Подсудность не наша, убийство двух лиц – это расстрельная статья, можно пожизненно получить. Это областная подсудность, а там мы ничего не решим. Там нет нашего друга председателя суда Сытова. Теперь допустим, что этот отпечаток ни Акимова, и ни Маслова. Дальше, что? Мы здесь признание получим, а там суд оправдает. Дело вернут нам для розыска настоящего убийцы. Сечешь?
-Секу, - озабочено ответил Тряпов, - и из дела этот отпечаток не выкинешь. Прокуроры на это не пойдут.
-Что же нам делать? – спросил Макаров.
-У меня есть план, - уверено ответил Березкин, разливая коньяк. – Алексей, ты завтра утром иди в морг вместе с нашим криминалистом Васильевым. Он дактилоскопирует трупы, а ты заберешь дактилокарты. Затем отправишь Васильева на несколько дней в отпуск, на больничный, куда угодно, чтобы только он исчез. Прокурорам скажем, что отпечатки пальцев лежат у Васильева в сейфе. Когда Иванову похоронят, появится Васильев и скажет, что по ошибке не дактилоскопировал труп Ивановой, или, что-то там не получилось, короче нет отпечатков ее пальцев. Ну, бывает. А потом мы скажем, что в ванной комнате отпечаток пальца самой Ивановой. Без ее отпечатков никто это опровергнуть не сможет. Вот и все, прокурор пошумит и бросит, а дело спокойно пройдёт в суде.
-Петрович, - задумчиво спросил Тряпов, - а если прокуроры решат эксгумировать труп Ивановой, для дактилоскопирования?
-Не решат, - отрезал Березкин, - тем более что к тому времени, у нас уже будет и явка с повинной, и признательные показания.
-Петрович, - сказал Макаров, - у Ивановой руки чистые, а отпечаток пальца окровавленный. Тут не срастается.
-Василий, - огрызнулся Березкин, - брось ерунду молоть. Все срастается! Кто на эти мелочи будет обращать внимание. Может быть, у нее палец был в крови, и она его вытерла о дверь. У нас ведь и не такое проходило. Да и не вздумайте проболтаться, что Акимов у нас в изоляторе. И дежурные пусть молчат как рыбы. Да, кстати, а он, что говорит?
-Говорит, был в больнице, - ответил Макаров, – никуда не уходил. Говорит, в квартире молотка не было. А вот нож был, хороший нож, типа охотничьего, его покойной сестре, какой – то ухажер подарил. После похорон я планирую найти этого ухажера, и выяснить всё о ноже. Может быть, зацепка появится – нож-то из квартиры пропал! Хотя, скорее всего убийца нож выбросил, тогда вообще непонятно зачем он его с собой забирал, оставил бы в квартире и всё.
Странно всё это. Я так думаю – легче было ножом горло перерезать, чем резать провод, а потом им душить. И шума намного меньше было бы, и бить по голове никого не надо. Если убийца пришел в квартиру с целью убить двух девушек, то ножом резать было бы намного проще. И еще один момент интересный – все Акимовы говорят, что убитая была очень осторожной, и постороннего в квартиру не пустила бы. Хотя это не факт. А Акимова, Петрович, мы пока не трогали.
-И не трогайте, – твёрдо сказал Березкин, - все силы бросьте в посёлок Заозерный, вдруг что – нибудь нароете. Мало пока у нас данных. Ищите среди отдыхающих на турбазах. Может быть, кто-то из них ходил на освящение воды. Проверьте, кто этой ночью отдыхал в баре, где работала Иванова. Может быть, кто – нибудь из отдыхающих после закрытия бара пошел ее провожать. Все версии надо отработать, всё проверить, и только если убийцу не найдём, пойдём по пути запасного варианта. Это убийство не раскрывать, нам ни при каких обстоятельствах нельзя! Мы все показатели работы отдела сразу испортим, а нам это ни к чему.
В кабинет вошел следователь Сиротин. Пить коньяк он отказался, и поведал, что отобрал у Маслова образцы ногтей. Маслов работает сторожем на летней турбазе, дежурит сутки через трое. В ночь убийства как раз дежурил. До этого дважды вступал в интимную близость с Ивановой, по обоюдному согласию. Предлагал Ивановой встретиться и в ночь убийства, но она отказалась, заявив, что великий грех заниматься любовью на Крещение Господне. Последний раз он видел ее за день до убийства. Последний раз говорил с ней по телефону 18 января в 24 часа, он звонил ей в бар. Больше ничего не знает. Держится Маслов уверено. Никаких предположений о том, кто бы мог убить женщин, не высказывает. Сиротин выпил чаю, и, уходя, сообщил:
-Адвокат Горюнов собирается завтра утром подать в суд жалобу на незаконное задержание Маслова.
Настенные часы пробили час ночи. Когда остались втроем, Тряпов нервно заговорил:
-Сытов, до того как стать судьей работал в городе адвокатом. Работал вместе с Горюновым. Они друг друга хорошо знают, вроде бы, даже дружат семьями. Что-то на душе у меня не спокойно.
-Алексей, - взорвался Березкин, - я тебя перестаю узнавать. Ты что плачешь как баба? Или ты сам не дружишь с Сытовым, не организуешь ему рыбалки и охоты? Завтра после морга сразу иди к Сытову в суд, составь с ним разговор. Нагони на него там жути, мол, в районе объявилась банда и, мол, Маслов бандит. А банда, мол, хочет поубивать всех ментов, прокуроров и судей. Сытов трус, каких мало, вот ты его и напугай, чтобы он нам Маслова взял по стражу без проблем. Мы с Алексеем сейчас по домам, а ты, Василий, бери своих костоломов, и работайте с Масловым. До утра получи от него явку с повинной. Получили любой ценой, она нам лишней не будет. Пусть напишет, что Иванову убил за отказ вступить с ним в интимные отношения, а Акимову как лишнего свидетеля. А там по обстоятельствам посмотрим, что да как. Всё по домам.
 
С нами с
28.07.2008
Сообщения
1 601
Репутация
533
Возраст
69
Откуда
Самарская область, Шигонский ра-н
Книга от vashzema
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Через пол часа майор Макаров с двумя оперуполномоченными инспекторами уголовного розыска повели задержанного Маслова в подвал здания милиции. Там его ремнями связали в узел и подвесили к перекладине, вмурованного в цементный пол, турника. Закурили, и Макаров под дружный смех оперов объяснил Маслову, что это специальный узел для убийц.
-Теперь, все в твоих руках. Висеть будешь, пока не напишешь явку с повинной, что это ты убил Акимову и Иванову. Виси и думай! Но учти, через 45 минут станешь инвалидом, а через час умрешь. Время пошло! Твой спиной мозг уже не получает питания, и очень скоро клетки мозга начнут отмирать, а они не восстанавливаются. Уже через несколько минут, ты почувствуешь, что это такое!
Минут через 10 – 15 у Маслова стали каменеть руки и ноги…

На следующее утро адвоката Горюнова вообще не пустили в милицию к Маслову. Ссылаясь на планерку, не пустили адвоката и к начальнику РОВД. Горюнов, почувствовав неладное, уехал в прокуратуру. Он сообщил прокурору, что подал в суд жалобу на незаконное задержание Маслова, и поведал, что его самым наглым образом не пускают в изолятор к его подзащитному. Красильников удивился, и позвонил полковнику Березкину:
- Петрович, вы, что там делаете? Почему не пускаете адвоката к Маслову? Вы, что хотите кучу жалоб в самом начале следствия? Пропустить адвоката немедленно!
- Ладно, Алексеич, не шуми, пусть приезжает.
Горюнов уехал в РОВД, но и на этот раз его в изолятор к Маслову не пустили. Сержант на входе в здание милиции, заявил, что о приказе прокурора ему ничего не известно. У него есть приказ начальника милиции никаких адвокатов в отдел не пускать. Горюнов вновь уехал к прокурору и заявил, что с Масловым что – то случилось.
Красильников взорвался, и вновь позвонил Березкину:
-Вы, что там дурью маетесь? Спускайся вниз, я сам еду проверять изолятор! Может быть, и меня додумаетесь не пустить?
Прокурор оделся, и, взяв с собой, следователя Сиротина, на служебной машине поехал в милицию. Горюнов поехал за ними. Втроем они вошли в здание РОВД. Полковник Березкин уже был внизу и кричал на сержанта:
-Почему нарушаешь закон? Кто тебе дал право не пускать адвоката в изолятор? Весь отдел позоришь! Доиграешься у меня, уволю.
Обращаясь к вошедшим, Березкин пояснил:
-Молодой сержант, еще ничего не понимает, недавно работает. Добро пожаловать гости дорогие.
Все вместе прошли в изолятор временного содержания, где прокурор проверил камерные списки и содержащихся там лиц. Все были на месте. Все было нормально, все было законно. Прокурор не знал, что за три минуты до его приезда Сашенька Акимов, по приказу Березкина был уведён из изолятора в кабинет уголовного розыска. Задержанного Маслова вывели из камеры. Сам он идти не мог, не слушались ноги. Его под руки несли два конвоира.
-Что случилось? – с тревогой спросил адвокат.
-Меня менты всю ночь пытали, - угрюмо ответил Маслов, - в подвале вешали в узел. Требовали написать явку с повинной, что я убил женщин. Ни ноги, ни руки не слушаются. Сделали меня инвалидом на всю жизнь. У меня на руках и ногах следы от их ремней.
Горюнов вопросительно взглянул на прокурора, и заявил:
- Я буду официально обжаловать незаконные действия милиции.
Прокурор Красильников сухо приказал следователю Сиротину:
- Проведите проверку по факту незаконных способов ведения следствия. Результаты проверки предоставите мне, для решения вопроса о возбуждении уголовного дела. Видимо опера хотят, чтобы мы это убийство никогда не раскрыли. Вызовите скорую помощь и снимите телесные повреждения. Отберите объяснения у Маслова, работников изолятора и оперов. Не хорошо получается.
Начальник милиции молча смотрел на прокурора. Маслова провели в следственный кабинет, куда прошли Сиротин и Горюнов. Красильников и Березкин вышли из изолятора. Уходя, полковник жестом показал конвоирам, чтобы молчали. Оставшись, вдвоем прокурор сухо предупредил:
-Смотри, Петрович, доиграетесь.
-Александр Алексеевич, прости, - ответил Березкин, - перегнули мои кадры палку. Бывает, я разберусь. Христа ради, спусти на тормозах. Маслов крепким орешком оказался, не написал явку с повинной. Похоже, он не при делах, отпускать его придется. Сам знаешь, не в городе работаем, где каждый день убивают. У нас район тихий, не раскроем это двойное убийство головы нам поотрывают. Будет резкое ухудшение оперативной обстановке. Да и тебя, Алексеич, по головке никто гладить не будет. Раскрывать надо, раскрывать любой ценой! Нам в районе стабильность нужна. Пошли ко мне в кабинет, коньяком хорошим угощу.
В кабинете выпили по рюмке, закусили. Прокурор доверительно заметил:
-Петрович, понимаешь, этот адвокат Горюнов сволочь редкая, с ним не договоришься. Он, если бы я не среагировал, дал бы телеграммы и в областное ГУВД и в прокуратуру области. Сразу бы в суд с жалобами пошел. Зачем нам весь этот шум? Да и сейчас может пойти. У этого Маслова наверняка есть кровоподтеки на руках и ногах.
-Ну, и что, мы же не дети малые. На руки, скажем, надевали наручники, а ноги связывали при задержании, мол, очень буйным был. Пусть куда хочет, идет, ничего не докажет. Мои ребята своих не сдают. А, что Горюнов сволочь, я с тобой полностью согласен. Редкая сволочь, такая же, как наш адвокат Борский. Если мы сегодня выпустим Маслова, то Горюнов никуда жаловаться не пойдет, кончатся его функции защитника по этому делу. А жалобу в суд, что он подал, сам же и отзовет. Нечего уже будет суду рассматривать.
Выпили еще по рюмке, и прокурор позвонил своему заместителю Зарубину, который сообщил, что в квартире Маслова, и по месту работы, провели обыски, но ничего не нашли.
В кабинет зашел следователь Сиротин и доложил, что приезжала скорая помощь, Маслову что-то вкололи, ему сразу стало намного лучше. Он отобрал у Маслова образцы крови и слюны для проведения экспертизы. Маслов сейчас беседует в следственном кабинете с адвокатом. Конвоиры факт применение пыток к Маслову не подтверждают.
Прокурор нетерпеливо спросил у следователя:
-Что у тебя есть на Маслова?
-Вообще ничего нет. Спал он с Ивановой, вот и все.
-Владимир Николаевич, иди в изолятор и вынеси постановление об освобождении Маслова из под стражи. Пусть его Горюнов домой везет. Сообщи им обоим, что у Маслова были произведены обыски, но ничего не нашли. И еще, скажи Горюнову, пускай отзовет из суда свою жалобу на задержание Маслова. Потом давай в прокуратуру, и назначай все экспертизы. Я тебя буду ждать внизу, в машине.

Ближе к вечеру Тряпов и Макаров пришли в кабинет начальника милиции, на совещание в узком кругу. Тряпов доложил Березкину, что криминалист Васильев дактилоскопировал оба трупа и дактилокарты у него в сейфе. Сам Васильев уехал в отпуск по семейным обстоятельствам на 10 суток. На председателя суда Сытова с этим двойным убийством, он Тряпов, жути нагнал по полной программе, как договаривались. Сообщил Тряпов и новость:
-В морге мне эксперт Горбунов показал труп Акимовой. У нее на лице есть шесть точечных ран. Эксперт сказал, что видимо ей лицо жгли сигаретой. Я решил с Горбуновым, чтобы он об этих ранах никому не говорил. Ожоги эти никто не видел, поскольку труп Акимовой лежал лицом вниз, в луже крови. Эксперт составит два заключения, одно с ожогами, второе без них. Без ожогов отдаст Сиротину, а с ожогами оставит у себя в сейфе.
Я думаю, труп лежал лицом вверх, из ран на затылке текла кровь. Убийца сидел и жег лицо Акимовой сигаретой. Симметрично жег козел, три ожога слева и три справа. Все ожоги по прямой линии, никуда не спешил, ничего не боялся. А потом аккуратно перевернул труп лицом вниз, в кровь. Вытер все отпечатки, закрыл дверь и ушел. Я за 18 лет таких убийств еще не видел. Зачем он ей лицо жёг? Может быть и правда маньяк?
-Нам от этого не легче, - резко парировал Березкин, - ты правильно решил с Горбуновым. Нам эти ожоги ни к чему!
-А может быть, ее живую жгли сигаретой? – не уверено спросил Макаров, – может быть, бабки искали?
-Нет, - отрезал Березкин, - если бы ее жгли живую, она так бы орала, весь поселок услышал бы. А тут всё тихо. Да и откуда у нее бабки. Одуванцев их давно бросил, связь не поддерживает, деньгами не помогает, никаких контактов нет. Я тут Сафина с ОБЭП еще вчера на проверку почтовой связи посадил. Поэтому знаю, ни одной телеграммы, ни одного письма, ни одного телефонного звонка из района в Москву на имя Одуванцева не было. Вообще в Москву ничего не было. Ведь младший Акимов – это сын Одуванцева. Допустим мы его запрессуем, а тут из Москвы приедет папаша с миллионами баксов, со своей службой безопасности и с целой бандой московских адвокатов. Что бы этого ни случилось, я Сафина и посадил на связь.
-Петрович, - радостно сказал Тряпов, - я тобой горжусь! У тебя везде все схвачено, за всё уплачено. Я тоже сегодня своего агента к старшей Акимовой засылал. Он ей соболезнование высказал, пообещал оказать помощь в похоронах дочери, и, между прочим, спросил про Одуванцева. Она даже не знает, где этот Одуванцев есть, то – ли в Москве, то – ли давно на Запад умотал. Она его уже 15 лет не видела, и ничего о нем не слышала. Я вот что подумал, а не сам ли Одуванцев или его детишки эту мокруху заказали с целью навсегда избавиться от лишних наследников? А, чтобы отвести от себя подозрение сработали под маньяка?
-Алексей, - холодно ответил Березкин, - эту версию нам не проверить. Рыть под Одуванцева, руки у нас короткие, он давно долларовый миллионер, у него бабла не меряно. Нам не под силу с ним тягаться.
Ну, Василий Александрович, рассказывай, что твои опера за день нарыли, и как вы пролетели с Масловым?
-Петрович, - доложил Макаров, - ничего за день не нарыли. Ни в квартире Маслова, ни в больнице, ни на свалках мы окровавленную одежду, нож, молоток и ключ не нашли. Все наши агенты молчат как рыбы, ничего про это убийство не знают. Очевидцев ни одного нет, в посёлке в ту ночь никто чужих не видел. Отработка отдыхающих тоже не дала никаких результатов. Иванову никто не провожал. В 2 часа ночи, за ней пришла Акимова, и они вместе пошли домой, всем говорили, что утром поедут в Двуреченск к младшему Акимову.
Маслов, сволочь еще та оказался. Повисел он на узле 30 минут, согласился явку с повинной писать. Мы его сняли, дали закурить, часик отдохнуть, чтобы пальцы рук стали двигаться. Чайком напоили, водки даже налили для храбрости. Принесли бумагу, ручку. Он еще водки попросил, козел, а мы, дураки, еще налили. А он нам и написал, что никого он не убивал и не собирался. Мы его к утру еще раз повесили. Висел 40 минут и потерял сознание. Стал белый, белый, как снег. Я испугался, что умрет. Мы его еле откачали, двигаться вообще не мог.
В больнице тоже пусто. Врача Ванина и двух медсестер мы весь день в РОВД продержали, но они стоят на своих показаниях: Акимов всю ночь был в больнице, никуда не выходил, и никого не убивал. Ну, поговорили мы с ними по душам, дали ночь подумать.
-Петрович, - задумчиво сказал Тряпов, - нам разработка Акимова может ничего не дать. Доктор Ванин и медсестры могут все опрокинуть. Я думаю с ними надо жестко поработать. Доктор, что деньги за больничные листы не берет? Другие врачи берут, а он нет, святой что ли? Вот я думаю его надо поймать на взятке. И со свидетелями вопрос решим и хорошую палку по линии ОБЭП срубим. Если мы Ванина закроем, медсестры сразу перепугаются до смерти, и дадут все нужные нам показания.
-Алексей, - ухватился за мысль Березкин, - мне твоя идея нравится. Завтра дам команду Сафину начать разработку Ванина по линии ОБЭП. Завтра морг выдаст родственникам трупы, завтра и похороны будут. Завтра и у нас будет решающий день. Свиридова с женой пошлю на похороны Ивановой, а Девятову и Зинкину на похороны Акимовой. Пусть там всё послушают, может, что-нибудь полезное и услышат. Василий, даю тебе ночь на Акимова. Утром должна быть явка с повинной. Если не будет, то значит, мы не раскрыли по горячим следам и областное ГУВД пришлет нам в помощь своих оперов. Они нам здесь не нужны, только мешать будут, путаться под ногами. Еще их кормить и поить придётся, а они будут на нас всю компру наверх в ГУВД сливать. Иди и решай!
 
С нами с
28.07.2008
Сообщения
1 601
Репутация
533
Возраст
69
Откуда
Самарская область, Шигонский ра-н
Книга от vashzema
ГЛАВА ПЯТАЯ
Утром Вера Олеговна вновь позвонила в милицию и поинтересовалась где её сын. Дежурный по отделу сообщил, что Александр Акимов находится в милиции, и его допрашивают. И если она хочет узнать более подробно, он может соединить её с начальником криминальной милиции подполковником Тряповым Алексеем Сергеевичем. Конечно же, она хотела узнать все подробно!
Тряпов выразил Вере Олеговне свои глубокие соболезнования, пообещал обязательно найти убийцу ее дочери, и поведал, что Александр действительно находится в милиции, и его допрашивают на предмет обнаружения трупов. Так же он сообщил, что сегодня морг выдаст тело дочери, и поинтересовался все ли готово к похоронам. Узнав, что все готово, Тряпов заверил пожилую измученную женщину, что после допроса ее сына выпустят, и он обязательно успеет на похороны своей сестры. У Веры Олеговны, словно камень свалился с плеч. Она даже пожалела, что плохо подумала о сотрудниках милиции, и не сына Андрея, а соседей попросила ехать в морг за телом Любы.
Тело Любы привезли к 12 часам. Гроб поставили на улице возле дома Веры Олеговны. Проститься с покойной пришли все жители поселка. Люди подходили, прощались с убитой, просили у неё прощения, и отходили в сторону, уступая место другим. На улице сельчане стояли группами, готовясь проводить Любовь Акимову в последний путь. Следователи Девятова и Зинкина, в гражданской одежде и черных платках, молча переходили от группы к группе, внимательно вслушиваясь в тихие разговоры окружающих. Из этих речей, следователям стало ясно, что Акимову убил зверь, и нелюдь, который ее пытал и жёг ей лицо сигаретой или зажигалкой. Следователи сами подошли к гробу и увидели на лице убитой аккуратно припудренные следы шести симметричных ожогов. Вера Олеговна рыдала над гробом, и не замечала происходящего. Сын Андрей с супругой Светланой молча стояли рядом и вытирали слёзы. Когда все попрощались, гроб с телом понесли в церковь, где отец Николай отслужил молебен за упокой души невинно убиенной. В храме мать держали под руки, самостоятельно стоять, она была не в силах.
Потом, траурная процессия двинулась в лес за посёлком, где под охраной вековых сосен, берёз и осин находилось поселковое кладбище. На могилах сельчан, похороненных еще при советской власти, стояли памятники с выцветшими на солнечном свете фотографиями и пятиконечными звёздами. На свежих могилах стояли большие, в два человеческих роста, деревянные кресты. Оградок и фотографий на новых могилах не было. Уже на кладбище, Вера Олеговна увидела страшные следы пыток на лице своей дочери, и её рыдания перешли в душераздирающий крик:
-Кровинушка моя, кто же над тобой так издевался? Люди добрые, смотрите, что этот душегуб с моей Любушкой сделал. Смотрите все – он ей лицо ножом исколол! Смотрите, люди добрые, смотрите…
Мать безутешно рыдала над гробом дочери. Мужчины стояли молча, некоторые вытирали слезы. Женщины плакали навзрыд. Следователи Девятова и Зинкина, глядя на рыдающую мать, думали: «Зачем они здесь? Кто они здесь? Зачем Березкин их сюда послал? Зачем им надо смотреть и запоминать всё это не поддельное человеческое горе?»
Но приказ – есть приказ. Они были на похоронах до самого конца, были они и на поминальном обеде в доме матери. Всё слушали, но ничего представляющего профессиональный интерес, так и не услышали.
На поминках Вера Олеговна вдруг вспомнила, что нет сыночка Сашеньки. Ей дали чей – то мобильный телефон и набрали номер дежурного. Дежурный по РОВД соединил ее с начальником криминальной милиции Тряповым, который сообщил, что Александра уже выпустили, и он с минуты на минуту приедет.
Следователи видели, что Вера Олеговна верит всей этой милицейской лжи, и сейчас будет ждать домой младшего сына. После поминального обеда они молча вышли из дома, и медленно пошли в сторону поста ГИБДД, где их ждал служебный автомобиль. В ушах звучали слова русской поминальной молитвы: « За священной трапезой помяните меня». На душе скреблись кошки, было противно до тошноты. Еще утром, перед поездкой они узнали от Березкина, что младший Акимов написал явку с повинной и взял на себя убийство двух женщин. Они сами допрашивали врача Ванина и медсестер, и знали, что у Акимова алиби и совершить это убийство он никак не мог. Но они знали и другое: из цепких лап полковника Березкина вырваться почти не возможно, и примерно лет 15 – 18 несчастная Вера Олеговна будет видеть сына только на свиданиях в далекой зоне строгого режима. Зинкина тихо сказала:
-Ирина, мне стыдно, что я работаю в этом отделе.
-Мне тоже, Ольга. Разве девушек Акимов убил? Нет, там зверь натуральный был, все лицо Акимовой сжег. И ровненько подонок жег, как будто по линейке. А самое страшное, никто убийцу не будет искать, всё просто спишут на Акимова. А убийца так и будет ходить среди нас и убивать. Я бы уже давно уволилась, но идти ведь некуда. Весь район развалили, люди живут как бомжи, кто как может. Народ голодает, вообще нет работы! Подскажи куда идти, я сразу уволюсь! Мы ведь здесь хоть какую-то зарплату получаем, а на гражданке они ведь ничего не получают, сосут лапу как медведи в берлоге, только с огородов и живут.
-Страшно мне, опера теперь и Ванина с медсестрами запрессуют. В районе вообще ни одного нормального врача не останется. И эта мать как курица глупая на яйцах сидит. Ей во все колокола надо бить, сына спасать! А она сидит, ждёт, Тряпова слушает. Мне её жалко! Слушай, Ирина, может, вернемся, подскажем ей, что делать?
-Я тоже об этом думаю. Но как мы ей подскажем? Она в такой истерике, что ничего сейчас не понимает. Бесполезно ей подсказывать, себя только подставим. Я и к сыну присматривалась, и к жене его. Это простой русский народ – самый доверчивый народ в мире! Верят они подполковнику Тряпову и всё! А вот врачу Ванину, я думаю, подсказать можно, что тучи над его головой серьёзно сгустились.
-Ему я сама скажу, по-соседски. Ирина, а может быть, через твоего мужа напрямую самому Акимову в изоляторе сказать, чтобы немедленно требовал нормального адвоката? Его ведь еще можно спасти, еще не поздно!
-Ты знаешь, Ольга, мой Сергей сказал, что младший Акимов глупец каких мало. Ему тоже можно подсказать себе на погибель. Он ведь и сдать запросто сможет. И будет тогда – предательство интересов службы, и прощай работа в милиции. С Акимова видимо ночью опера выбили явку с повинной, а затем Тряпов подсуетился. Его адвокат, Коровин уже утром был в изоляторе, прилетел как ворон на падаль. Боюсь поздно уже парнишку спасать, он при адвокате дал признательные показания. Скорее всего, опера записали весь допрос на видеокамеру. Всё, как минимум лет 15 лагерей Акимову обеспечены!
-Ты как хочешь, а я увольняться буду. Не могу я больше на людское горе смотреть! Невиновных сажают, виновных за деньги отмазывают. Опера людей забивают, в этот узел вешают, они на следствии во всём признаются, мы всю эту глупость пишем, а в суде они потом кричат, что ничего не делали, и признание из них выбили на дыбе. Не могу я больше, попробую в коммунальное хозяйство юристом уйти.
По приезду в милицию следователи доложили Березкину о похоронах, и ожогах на лице убитой. Полковник их внимательно выслушал и приказал про ожоги никому не говорить.

В эту ночь опера поработали на славу. Александр Акимов не выдержал узла и написал явку с повинной. В следственном кабинете изолятора адвокат Коровин, пол часа объяснял ему, что явка с повинной – это очень хорошо, это смягчающее наказание обстоятельство. Адвокат убеждал Акимова, что теперь назад дороги нет, и на допросах надо говорить то же самое, чтобы не было никаких противоречий в показаниях. Необходимо деятельное раскаяние и сотрудничество с органами следствия. Тогда всё будет хорошо.
Невысокого роста, полного телосложения, темноволосый и тёмноглазый, 48 – ми летний Коровин никогда не унывал. Отработав в милиции 20 лет следователем, дослужившись до майора, выйдя на пенсию и став адвокатом, он продолжал честно работать на родной отдел. За активную помощь в раскрытие преступлений, Тряпов систематически выплачивал ему вознаграждение за счет спонсоров отдела. Уголовный розыск всем задержанным рекомендовал Коровина как лучшего адвоката района.
Вскоре пришел следователь прокуратуры Сиротин и начальник криминальной милиции Тряпов с видеокамерой. В ходе допроса Акимов дал такие же показания, как и в явке с повинной. Он показал, что в 2 часа 30 минут в ночь с 18 на 19 января 2007 года выбрался из больницы через окно, соседней палаты и вышел из райцентра Двуреченска на трассу. С собой взял бутылку водки и пил ее по дороге. Ночью на трассе его подобрал ехавший в попутном направлении незнакомый мужчина и довез его до поселка Заозерный. Машина была марки « Жигули» светлого цвета, шестой модели. В поселке пришел домой, где допил водку. В ходе ссоры ударил сестру бутылкой три раза по голове, а сожительницу один раз. Обе упали без сознания. Он испугался, ответственности, ножом перерезал телефонный провод, сделал две петли, и ими задушил девушек. Бутылку и нож выбросил через форточку кухонного окна. Входную дверь закрыл на ключ, который потерял по дороге. В поселке его подобрал и попутно довез до райцентра тот же незнакомый парень. Через окно он залез в больницу, вымылся и лег спать.
Следователь Сиротин скрупулезно записал показания, а затем вызвал скорую помощь и отобрал у Акимова образцы слюны и крови, ногтей пальцев рук. Не предъявляя Акимову обвинение, следователь избрал ему меру пресечения в виде подписки о невыезде и отпустил домой. Сам Сиротин уехал в прокуратуру, забрав у Тряпова видеокассету с записью допроса.
Удивлению и возмущению Тряпова и Коровина не было предела. Как же так? Человек признался в двойном убийстве, а его отпускают домой под подписку? Нет, так не будет! Как только следователь прокуратуры ушел, Тряпов закрыл Акимова в камеру и побежал докладывать Березкину, который приказал немедленно составить на Акимова административный материал по мелкому хулиганству, и решать с мировым судьей Бизяриным, чтобы дал Акимову 15 суток административного ареста.
Тряпов лично составил на Акимова административный материал, согласно которого, якобы в 12 часов дня на улице Советской в поселке Двуреченск Акимов, находясь в состоянии алкогольного опьянения, беспричинно приставал к гражданам, выражался в их адрес грубой нецензурной бранью, на требования прохожих прекратить хулиганские действия не реагировал, имел небрежный внешний вид, оскорбляющий человеческое достоинство граждан. Тряпов нашел «потерпевших» и «свидетелей», написал за них объяснения. Они без зазрения совести подписали всю эту липу, а как же иначе? Как же не помочь родной милиции?
Подполковник Тряпов лично съездил с административным материалом домой к мировому судье, прихватив с собой коньяк и конфеты, копченую рыбу и мясо недавно отстрелянного кабана. Бизярин дары природы принял с благодарностью, и, сочтя материал очень убедительным, назначил « мелкому хулигану» Акимову наказание в виде 10 суток административного ареста. При этом самого Сашеньку мировой судья и в глаза не видел. С этой минуты и ближайшие 10 суток, Александр Акимов находился в изоляторе РОВД на законных основаниях.
Вечером, на очередной телефонный звонок Веры Олеговны, Тряпов с большим сожалением сообщил ей, что её сын напился пьяным, и совершил мелкое хулиганство, за что и осужден мировым судьей на 10 суток административного ареста. После этого Вера Олеговна окончательно успокоилась, тяжёлый камень свалился с её плеч, 10 суток – это ведь не 10 лет!

Следователь прокуратуры Сиротин, после допроса Акимова, отправился в больницу, где при понятых изъял постельное белье подозреваемого и его одежду. Затем следователь с понятыми произвел осмотр инфекционного отделения районной больницы, которое представляло собой отдельно стоящее деревянное одноэтажное строение барачного типа. В ходе осмотра было установлено - все оконные рамы забиты гвоздями, а имеющаяся на рамах пыль свидетельствует о том, что минимум неделю эти окна никто не открывал. Осмотр здания с наружной стороны указывал на целостность снежного покрова под окнами больницы и отсутствие на нём следов ног человека. Уже неделю стоял антициклон, и последний раз снег в районе шел дней десять назад.
Вернувшись в прокуратуру, следователь доложил прокурору Красильникову и заместителю прокурора Зарубину о ходе следствия, о допросе Акимова, и осмотре больницы. Прокурор позвал на оперативное совещание своего помощника Никодимова, и когда тот пришел, подвел итоги первых дней расследования:
-Акимов единственный подозреваемый, который у нас есть на сегодняшний день. Он всё врет: он не мог уйти из больницы через окно, так как, все окна забиты гвоздями и на снегу нет его следов. Он не мог приехать в Заозерный, и уехать из поселка на автомобиле, поскольку ни один автомобиль в ту ночь, через стационарный пост ГИБДД не проходил. Он не мог бить потерпевших по голове бутылкой, поскольку их били молотком, или другим аналогичным предметом с чётко выраженной ребристой поверхностью. Других подозреваемых у нас нет. Орудия убийства нет. Ни одной версии, кроме Акимова тоже нет. Какие будут предложения?
-Акимов, - уверено сказал Зарубин, - не просто единственный подозреваемый, он единственный, кто признается в убийстве. Да, он путается в деталях, но вину свою признает в полном объеме!
-Владимир Сергеевич, - твёрдо возразил Сиротин, - а ты не забыл, что у Акимова еще и алиби есть? Врач Ванин и две медсестры утверждают, что он никуда из больницы ночью не уходил. С этим как быть?
-Владимир Николаевич, - примирительно ответил Зарубин, - я ведь не доказываю, что дело чистое, с ним еще работать и работать необходимо. Я совсем про другое говорю, у нас выбор-то не большой. Или мы будем работать с Акимовым, или убийство останется нераскрытым! Я вот о чем! Весь район уже гудит, скоро может и паника начаться. Если не раскроем, хорошего для нас ничего не будет. Показатели будут плохими, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Нераскрытое двойное убийство в самом начале года будет на нас висеть весь год, и всё это время нас будут склонять на всех коллегиях областной прокуратуры. Премий не получим, и с присвоением очередных званий придется подождать!
-Ладно, - устало махнул рукой прокурор, - давайте до понедельника подождем. Нам всем отдохнуть необходимо. Завтра все отдыхаем, а ты, Павел Юрьевич, завтра подежуришь, если что.
Помощник Никодимов послушно кивнул головой, на том и решили.

В кабинете начальника РОВД также проходило совещание в узком кругу. Начальник уголовного розыска майор Макаров сообщил, что Акимов оказался парнем очень робким, даром, что сын Одуванцева. Сломался после первого подвешивания на турник. Сразу всё на себя взял.
-Интуиция меня не подвела, - радостно перебил Тряпов, - я сразу понял, что он убийца! Врёт только очень много, но ничего страшного. Еще раз его на дыбу повесите, сразу правду начнет говорить. Петрович, за раскрытие следует выпить.
-До раскрытия, еще как до Москвы на четвереньках. Но многое уже сделано, – возразил Березкин, разливая коньяк по рюмкам. И продолжил:
-Я сегодня в областное ГУВД доложил, что двойное убийство раскрыто. Всё как положено. Тяжелая была у нас неделя, надо расслабиться. Завтра давайте на кабана сходим. Прокурор уже звонил, напрашивался. Из ГУВД области нужные люди приедут. После охоты в баньке попаримся с девочками, отдохнем короче. Акимов теперь на 10 суток наш, и никуда не денется. С понедельника начнёте работать. Ну, что Сергеич, давай за твою хваленую интуицию!
Все выпили. Можно было ехать домой, готовиться к охоте.
 
С нами с
21.10.2008
Сообщения
13
Репутация
1
Возраст
45
Откуда
глазов
Книга от vashzema
заинтриговали жду продолжения
 
С нами с
28.07.2008
Сообщения
1 601
Репутация
533
Возраст
69
Откуда
Самарская область, Шигонский ра-н
Книга от vashzema
ГЛАВА ШЕСТАЯ
В эту ночь дежурным по изолятору временного содержания Двуреченского РОВД заступил капитан Девятов, а постовым по камерам задержанных и следственно арестованных сержант Валеев. Изолятор был пуст. Всех арестованных на выходные дни увезли в городской следственный изолятор. Всех кроме одного. Во всем изоляторе содержался один Александр Акимов, привлечённый к административной ответственности за мелкое хулиганство. Начальник изолятора майор Кудряшов приказал следить за ним круглосуточно. Дежурство новая смена начала с обыска камеры Акимова. Они прекрасно понимали, в каком состоянии он находится. Понимали, что может попытаться покончить жизнь самоубийством. В 21 час они, по просьбе Акимова, вызвали ему скорую помощь. Приехавший врач констатировал у него жар и поставил диагноз ангина. Акимову сделали два укола и дали таблеток. Обещали приехать утром. Конвоиры напоили Акимова чаем, и вскоре он уснул. Девятов зло сказал:
-Вот сволочи, больному сутки дали. Ему ведь в изоляторе противопоказано находиться. В городском СИЗО на больничку отправили бы, а у нас здесь больнички нет. Вот так, Руслан, наши бандиты убийства и раскрывают.
-Командир, это ты о полковнике Березкине и подполковнике Тряпове так говоришь? Это ты их бандитами называешь?
-А кого же еще! Они и есть самые настоящие бандиты, захватившие в нашем районе всю полноту власти. Глава с ними не ссорится, прокурор их, а судьи под ними, на всех быстренько компромат собрали. Район полностью их, что хотят, то и делают. Кого хотят, казнят, кого хотят, милуют. Ты видел, как Березкин на людей смотрит? Он всегда мимо человека смотрит. Мы все не люди, чтобы на нас смотреть - мы для него пыль под ногами. Связи на верху у него мощные, руководство областного ГУВД, через одного охотится в Заозерном. Там же в баньках парится с девочками, пиво и водочку пьет, шашлычками закусывает. А это всё за счет Березкина. Он там все крышует, он вообще весь район крышует. Ему все предприниматели платят за крышу. Пусть попробует кто-нибудь, не заплатит, сразу ОБЭП пришлет, дело возбудят за неуплату налогов. Никому это не надо, вот все и платят.
-Командир, весь Двуреченск гудит женщин, мол, маньяк убил, а не Акимов. Ты об этом всём, что думаешь?
-Кто убил, я не знаю. А у Акимова железное алиби, он действительно не убивал. Моя Ирина сегодня на похоронах была. Говорит у убитой Акимовой все лицо сигаретой прожжено. Шесть ожогов, ровно как по линейке. Ну, сам подумай, этот хлюпик Акимов, которого ветром сдувает, мог двух женщин убить и еще родной сестре сигаретой лицо жечь? Не мог, кишка тонка. Эти женщины его самого забили бы до смерти. Ирина сказала, Березкин приказал никому не говорить про ожоги. Значит, уже решил с экспертом Горбуновым, и ожогов в заключение эксперта не будет.
-Командир, как же так? Если столько людей на похоронах ожоги видели, то, как можно решить с экспертом, чтобы в заключение их не было?
- Вот так!
- Это же всё потом всплывёт в суде. Подсудность же областная. До областного суда Березкин с Тряповым никак не дотянутся, только себе ведь хуже сделают.
-Нет, Руслан, не всё так просто как ты говоришь. Видели люди или не видели ожоги, никакой роли не играет, мнение людей сейчас никому не интересно. В экспертизе будет написано - никаких ожогов нет. Всё, значит, их нет, и не было! Суды всегда и во всём верят экспертам! Ни один суд никаких людей допрашивать не будет, ничего перепроверять не будет. Зачем суду лишние хлопоты? Ты что не знаешь – заключение экспертов никогда не перепроверяется показаниями свидетелей. По делу ожогов нет и точка! А на самом деле они есть! Понимаешь, на месте Акимова может оказаться любой другой. В нашем районе полный беспредел, и никто от него не застрахован. Просто сегодня пришла очередь Акимова, сегодня ему не повезло, его назначили убийцей. Не выдержал паренёк пыток, вот и вся его вина.
-Командир, а ты сам бы выдержал этот узел? Чтобы ты делал на месте Акимова?
- Я бы понимал - если за несколько часов, они из меня признание не выбьют, то их поезд уйдет. Лучше быть инвалидом на воле, чем здоровым всю жизнь в зоне. Проблема Акимова в том, что он вообще не осознает всей тяжести ждущих его последствий. Он как в детском саду рассуждает, мол, сейчас во всём признаюсь, чтобы пытать перестали, а потом от всего откажусь. Он не понимает, что в нашей области так не бывает. Уж коли, ты признал вину, то всё кончено, тебе на многие годы гарантировано место в далёкой зоне!
Конвоиры проверили спавшего Акимова, попили чай с конфетами. Валеев заговорил, меняя тему:
-Гаишники обнаглели. На моего брата Рафа составили протокол об управлении транспортным средством в состоянии алкогольного опьянения. А он трезвый был, и машиной не управлял. Понимаешь, он с девчонками сидел в моей машине, возле моего дома. Пили безалкогольное пиво. Подъехали гаишники. Им сказал, что он мой брат, а Безухов повез его на освидетельствование. На скорой помощи написали алкогольное опьянение.
-Кто освидетельствовал?
-Фельдшер Кулаков, сволочь. Я с ним встречался. Говорит, боится ментов, вот и всем пишет «состояние алкогольного опьянения». С Безуховым тоже встречался. Сказал, мол, у них план, если не выполнят, их самих Березкин выгонит. Да мне плевать на их план, брата, зачем было трогать? Я им обоим пообещал при случае организовать камеру на северную сторону!
-Успокойся, - уверено сказал Девятов, - фельдшер не имеет права освидетельствовать. Я слышал только врач, прошедший специальную подготовку. Все равно прав лишает мировой судья, может быть, как – нибудь договоримся по Рафу.
-Держи карман шире, командир, договоришься ты с Бизяриным. Да он мать родную лишит прав, только бы выслужиться. Девчонки в суде говорили, он Ларискиного отца прав лишил. Она у него работает секретарем, месяц упрашивала не лишать отца прав, а Бизярин лишил. У него якобы есть приказ лишать прав всех до одного. Я уже не знаю, что и думать. Помогай, командир.
Они опять пили чай, и проверяли спящего Архипова. По очереди сами немного поспали.
В воскресенье утром первым на работу пришел начальник изолятора майор Кудряшов, крупный крепыш с круглой головой и веселым нравом. Девятов доложил ему, что ночь прошла без происшествий, спросил, о лишении водительских прав.
-Права, - заявил Кудряшов, - это очень серьезно, это сейчас государственная политика, чуть ли не самый главный показатель работы судов и милиции. Я тут пару дней назад по телевизору сюжет видел: в городе, в квартире мужики гуляют, музыка играет, песни поют, а внизу менты стоят, ждут. Один мужик спустился во двор, сел в машину и достает аудиокассеты. Гаишники его хвать и на освидетельствование. Он кричит - машина холодная, я не заводил, не управлял, а только взял музыку. Так его прав и лишили.
-Сан Саныч, - срываясь, заговорил, почти закричал Валеев, - это же полный маразм! Он же не управлял. По закону прав лишают только за управление транспортом в состоянии опьянения. Как же можно лишить того, кто не управлял?
-Руслан, - резко ответил Кудряшов, - это не маразм! Как я понимаю – это государственная политика! Власть приказала: « Лишать прав!» Суды и ГИБДД взяли под козырек и послушно ответили: « Есть!» Вот и лишают всех подряд, без разбора. Если раньше в нашей области пьяный мог откупиться от инспектора за 1.000 рублей, то сейчас меньше 30.000 гаишники не берут. Нет 30 штук, твои проблемы, нечего тебе на дороге делать!
Сами прекрасно понимаете, чем больше водителей лишат прав, тем меньше машин будет на трассах, тем меньше будет аварий со смертельным исходом. Следовательно, поставленная властью задача снижения смертности на дорогах, будет выполнена. А был водитель пьяный или трезвый, управлял он машиной или нет, какое это всё имеет значение, когда выполняется задача государственной важности. Ведь мы живем по пословице: лес рубят, щепки летят! Судьба простого человека у нас никогда никого не интересовала. Каждый спасается, как может! Наше государство – это каток, любого в асфальт закатает. Сейчас, как я понимаю, оно закатывает водителей, якобы пьяных, но думаю, любых, чтобы их поменьше на дорогах стало, чтобы меньше людей гибло в ДТП. Дальше начнут всех лишать прав за другие нарушения: обгон в запрещенном месте, выезд на полосу встречного движения, превышение скорости и тому подобное. ГИБДД еще сумму взятки повысит, например с 30 до 60 тысяч, а может и больше. Сейчас ведь наши областные гаишники торгуют правом нарушать правила движения, правом калечить и убивать других людей. Если бабки есть – тебе в нашей области всё можно, только плати! А кончится всё тем, что на дорогах просто не будет ни машин, ни ДТП, ни погибших, ни искалеченных. Вернемся в глухое средневековье. Богатые, как всегда, откупятся, а все остальные будут пешком ходить. Если прав нет, зачем человеку машина? Спрос на автомобили упадет. Тогда, чтобы спасти автопром от полного разорения, все эти законы отменят, и опять людям права вернут.
-Командир, - угрюмо заговорил Валеев, - твой черный пессимизм очень радует и вселяет большие надежды на будущее. Ты мне лучше скажи, как мне с братом решить? Может попробовать через мирового судью Бизярина?
-Ты на Бизярина особо не надейся, хотя попробовать, конечно, можно. Я так думаю, какой – нибудь выход всё равно есть. Ну, не бывает на Руси, чтобы выхода не было. Ну, нет у нас такого закона, который обойти нельзя. В городе уже даже менты стали возить в машине корвалол. Возьмет у врача рецепт, бросит в машину штук 10 пустых пузырьков и едет пьяный. Если останавливают, мол, пил корвалол. Как говорится: « Голь на выдумки хитра». Не паникуй Руслан, как – нибудь прорвешься, но брату больше свою машину не давай.
 
С нами с
28.07.2008
Сообщения
1 601
Репутация
533
Возраст
69
Откуда
Самарская область, Шигонский ра-н
Книга от vashzema
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Вскоре пришла дневная смена – дежурный по изолятору капитан Семенов и постовой сержант Васильев. К Акимову вновь приехала скорая помощь, кололи уколы и давали таблетки. Вслед за медиками в изолятор временного содержания зашли оба дежурных по РОВД, сдающий смену капитан Орлов, и заступающий на сутки майор Кокорин. Васильев открыл камеру, и Кокорин убедился, что Акимов на месте.
Когда они выходили из изолятора, Кудряшов спросил, каким образом в воскресенье кормить Акимова. Кокорин жестко ответил:
-Убийцу сегодня кормить не будем. Сегодня все закрыто, мы обед не заказывали, и нечего себе проблемы создавать. В течение дня дайте ему кипятка, а уже завтра в обед покормят. Проживет, никуда не денется. Это приказ – не кормить! Приду, проверю! Если нарушите, я рапорт напишу Березкину.
-Пиши, пиши, - взорвался Кудряшов, - писатель хренов. Он не убийца, он у нас по мелкому хулиганству сидит. А законов таких, чтобы людей сутками не кормить, в России пока нет.
-Если вам делать нечего, кормите за свой счет, – смягчился Кокорин, и вышел из изолятора. За ним гулко щелкнули массивные замки тяжелых бронированных дверей ИВС.
Глядя ему вслед, Кудряшов укоризненно сказал:
-Из-за таких уродов нас все ненавидят. Мне в форме стало стыдно по родному селу идти, все смотрят из под лобья. Люди понимают - убийца на свободе и его никто ловить не будет. Все понимают, что мы, сотрудники милиции самым наглым образом не выполняем свои прямые обязанности, свой долг – мы вообще не ищем убийцу, а всё вешаем на этого недоношенного хлюпика Акимова. Хотя мы все здесь в ИВС и не можем искать убийцу – это не входит в наши обязанности, мы ведь не розыск, мы конвой.
А моя жена сердобольная вчера специально для него купила сока, пачку пельменей, сигарет. Всем в магазине уши прожужжала, что берет для этого мальчишки. Как бы вину заглаживает перед людьми, как бы извиняется. А за что? Выходит за наших долбаных полковников!
Васильев, я все принес, ставь чай. Акимову свари пельмени, отнеси сок и сигареты. Не говори только, что от меня, просто передай.
Конвоиры стали пить чай. Семенов рассудительно сказал:
-Моя тоже подсуетилась, два пайка собрала. Один мне, второй Акимову. Я вот, о чем мужики думаю. Мы честно выполняем свой долг. За что нас ненавидеть? Не за что! Мы ни в чем перед людьми не виноваты! Мы ни кого не пытаем, ни кого за деньги не отмазываем. Мы просто охраняем, конвоируем, вот и всё. Это наша работа и мы ее честно выполняем. Наркоту и водку в камеры не носим, зэкам не продаём. А вчера ко мне подошел сосед, и сказал, если он где случайно труп найдёт, никому сообщать не будет, потому, что его самого за убийство посадят, если сообщит. А мне стыдно это слышать. Командир, ты прав, все беззаконие в районе творят наши полковники, а покрывают их такие же полковники и генералы из областного ГУВД. И покрывают совсем не даром, а за хорошие деньги. А наши люди боятся, ненавидят и презирают всех нас, за все беззаконие оперов и нашего начальства.
- Всё за бабки, - не весело продолжил Девятов, - всё из-за них. Время такое – главным в жизни стали деньги, всё продаётся и всё покупается. Наши полковники и генералы в областном ГУВД на одну зарплату давно не живут. Обложили данью всех начальников отделов, кто больше платит – тот и хорошо работает! Наш Березкин ни хрена не делает, а отдел, сколько лет лучший в области! Он больше всех проплатил, ему везде почёт, уважение и заслуженное первое место.
- Еще в 1991 году, - задумчиво сказал Кудряшов, - я был на курсах оперов на Кавказе. Уже тогда при СССР там, чтобы устроиться на офицерскую должность в уголовном розыске платили 5.000 рублей, а за должность в ОБХСС платили 10 – 15 тысяч, еще тех советских рублей. Всех жуликов кого ловили, разводили на деньги по полной программе, всё у них забирали. Уже тогда там сидели только те, кто не мог откупиться. Сейчас это всё есть у нас в глухой провинции. Скоро у нас вообще профессионалов не останется. Вы вспомните, как мы при Ремнёве работали! Разве при нём искали запасные варианты, цепляли, кого попало? Нет, все знают – мы искали убийцу, рыли землю носом, и самое главное находили! А сейчас всё через пень-колоду, в районе хватают и судят первого попавшего. За что же нас любить? Милицию за дела наши боятся и ненавидят. За устройство на должность у нас в области теперь платят, виновные откупаются, а невиновные сидят!
-Командир, а как же равенство всех перед законом? – не доверчиво спросил Валеев.
-Неужели, Руслан, здесь работая, ты до сих пор не понял – равенство перед законом есть только в самом законе, там так и написано, мол, все равны. По жизни любой предприниматель в районе платит полковнику Березкину, определённую сумму в месяц, и может ездить пьяным за рулем, сколько хочет, его ни один инспектор ГИБДД не посмеет тронуть. А если его остановят, инспектора самого просто уволят. Вместо этого урода гаишники заберут меня, тебя и твоего брата, потому что у нас нет бабок, Берёзкину платить. А у них, у гаишников есть план на поимку пьяных водителей, и его надо выполнять. Вот и всё!
-Я вот, что хочу сказать, - вмешался в разговор Девятов, - скоро у нас в камерах могут оказаться доктор Ванин и две медсестры. Вот тогда нам придется подёргаться.
-Ну, что же, - подвел итог разговора начальник изолятора Кудряшов, - как говорится: « Бог даст день, Бог даст пищу!» Будут проблемы, будем их достойно решать. Всё давайте по домам. Ночная смена задержалась, да и мне пора идти. Семенов, закрой за нами, если что звони мне домой. Счастливо оставаться. Вечером вызови Акимову скорую, пусть ему уколы проколят. Да за этим щенком смотрите внимательно, не дай Бог повесится.







В понедельник после планерки всё руководство РОВД уехало в районную администрацию. Воспользовавшись отъездом, женщины из числа следователей и дознавателей пили чай в кабинете начальника следствия. Общий разговор шел о молоке.
Раньше в райцентре у населения было около 800 коров на 4.000 жителей. Совокупное дойное стадо колхозных коров в районе составляло 12.000 голов, а с тёлками и бычками 20.000, но купить молоко в свободной продаже было непросто. Всё везли в город, выполняли продовольственную программу партии. В селе сливочное масло было по талонам, а сыра, творога и сметаны не было вообще.
Давно пустили под нож колхозный скот, совокупное дойное стадо всех агрофирм, товариществ, кооперативов района составляло 400 голов, то есть в 30 раз меньше чем было при коммунистах, у жителей райцентра осталось не более 40 коров. В фермерских хозяйствах, коров тоже можно было пересчитать по пальцам. Прекратилась централизованная закупка молока у населения. В районе закрылись три маслосырзавода, а молока, сметаны, сыра, масла и творога в продаже, сколько хочешь в любой упаковке. Везут и везут из города! Откуда всё это изобилие взялось? Как вообще без коров может быть коровье молоко? Каким образом, сельскохозяйственный продукт можно вести из города в село, а не, наоборот, из села в город? Мнения следователей разделились - часть женщин считала, что всё везут с Запада, и кормят нас за наши нефтедоллары. Часть утверждала - дураков нас кормить давно нет, это вовсе не молоко, а сплошная подделка вредная для здоровья, масло уже давно даже не пахнет маслом, а сыр сыром. Натуральное молоко должно скисать в течение суток, а то, что сейчас продаётся под видом молока, не скисает месяцами.
Кто-то утверждал, что современное молоко – это на 60% кокосовое или пальмовое масло, а остальное – молочный порошок, привезённый из европейских стран. Без коров не может быть коровьего молока! Дети в районе болезненные из-за отсутствия натурального молока, и употребления в пищу бесконечных подделок с консервантами. И никто за всем этим не следит, никто этот процесс не пресекает.
Каждая мать старалась брать парное молоко у еще оставшихся, немногочисленных владельцев коров. Но из года в год их становилось всё меньше и меньше. Старики потихоньку умирали, а молодежь уезжала в города в поисках лучшей жизни, а та, немногочисленная, что оставалась в селе ни за что не желала заниматься этим тяжелым, грязным и исключительно неблагодарным трудом. Вставать до рассвета, доить корову и провожать её в стадо, а вечером встречать и опять доить. Ежедневно убирать навоз. Все лето косить, сушить и вывозить сено. И так без выходных и отпусков, ибо корову на произвол судьбы не бросишь, и на соседа не оставишь. И, в конце концов, продать молоко за бесценок, да еще и выслушать недовольство односельчан постоянно растущими ценами, как будто, именно владелец коровы, пашущий как пчёлка без остановки, и является главным грабителем сельского населения, и именно он виноват в бесконечной инфляции и росте цен. Корова перестала быть на селе кормилицей.
Кто-то процитировал Сергея Есенина: « Что деревня без коровы, то Россия без села!» Все согласились, что деревня уже практически осталась без коровы, и если Есенин был прав, то и Россия уже скоро останется без села.
Это только там, в рекламе по телевизору показывают пышных самодовольных молочников, и жизнерадостно утверждают: « Хорошо иметь домик в деревне!» Сельские девчонки, ставшие следователями прекрасно знали: да, действительно, хорошо иметь домик в деревне, только главное в нём ноги раньше времени не протянуть. Поэтому они из этого самого домика убежали работать в милицейские кабинеты, с дальним прицелом – уйти на повышение и переехать в город.
Следователь Свиридова с досадой сказала:
-Всё, девочки, заканчивайте, начальство приехало!
Женщины, как пташки быстро разлетелись по своим кабинетам, и начали создавать рабочий вид, активных борцов с преступностью. Одни стали что-то печатать на своих компьютерах, другие выписывать какие-то повестки, третьи составлять планы раскрытия преступлений по делам, находящимся у них в производстве. Для начальства они делали вид большой значимости и необходимости их работы. При случае показывали руководству отдела свою личную озабоченность ростом количества преступлений в районе, в основном краж. Полковник Березкин прекрасно понимал – это всё показуха, но принимал правила игры.
Многие женщины серьёзно подумывали об увольнении, но найти работу в дотационном районе, с почти полностью разваленным производством не представлялось возможным. В селе, в условиях массовой безработицы, служба женщины в милиции, воспринималась местным общественным мнением как очень большая удача и подарок судьбы.

Доктор Ванин, работал на ставке заведующего инфекционным отделением районной больницы и на пол ставки районного врача – нарколога. После обеда к нему в отделение пришел некий Петрунин, находящийся в легкой степени алкогольного опьянения. Он сообщил врачу, что пьет третий день подряд и никак не может остановиться. По этой причине сегодня прогулял рабочий день и очень просит выдать ему больничный лист. Просит спасти его от увольнения, а в долгу он не останется. Ванин стал спрашивать, часто ли он пьет, страдает ли синдромом похмелья, проверил пульс и давление, реакцию на раздражители. Затем Ванин вызвал старшую медсестру отделения, и поручил ей выписать больничный на имя Петрунина, зарегистрировать его и принести ему на подпись. Медсестра принесла больничный лист и вышла из кабинета.
Ванин подписал его и передал Петрунину, который аккуратно спрятал документ в карман, достал 500 рублей сторублевыми купюрами, разложил их веером, и стал активно передавать их врачу, громко говоря, что это расчет за больничный лист. Ванин деньги не взял, и потребовал покинуть его кабинет, а когда Петрунин отказался уходить, врач сам вышел из кабинета. Примерно через пол минуты, Петрунин вышел за ним, громко заявив, что сейчас вернется, и вышел из помещения больницы. К Ванину, стоявшему в коридоре присоединилась старшая медсестра. Через минуту к ним быстрым шагом подошёл Петрунин с полиэтиленовым пакетом в руках. Он занес пакет в кабинет врача, и, громко сказав, что это плата за больничный, выбежал из больницы.
-Идиот, какой – то, - только и успел сказать Ванин.
Входная дверь инфекционного отделения распахнулась настежь, и врач с медсестрой увидели группу людей бежавших к ним по коридору. Первым бежал начальник криминальной милиции подполковник Тряпов с пистолетом в руке. Он кричал:
-Руки вверх, не двигаться, это задержание!
За ним подбежали старший ОБЭП капитан Сафин с видеокамерой, следователь милиции старший лейтенант Свиридова. Все они были в форме. За ними подошли понятые – два незнакомых мужчины. Врача и медсестру завели в кабинет Ванина, где им заявили, что врач задержан по подозрению в получении взятки должностным лицом. Начался обыск. Ванин, стал требовать предоставить ему адвоката Борского. Тряпов зло ответил:
-Я сам буду тебя защищать. Я сам найду тебе адвоката, только он тебе не поможет. Тебя уже никто не защитит. Руки достань из карманов. Пиши на видеокамеру, задержанный держит руки в карманах, он стирает с рук краску! Понятые обратите на это внимание!
Доктор Ванин вынул руки из карманов. Сафин стал специальной лампой светить врачу, а затем медсестре на руки, но никаких следов краски, видимых только в свете лампы, на руках Ванина и Ивановой обнаружено не было. Из кабинета был изъят полиэтиленовый пакет с бутылкой коньяка и коробкой конфет. Из верхнего ящика рабочего стола Ванина были изъяты пять сторублевых купюр. В свете лампы, на купюрах, на бутылке коньяка и коробке конфет отчетливо читалось слово: «Взятка». Ванин еще раз потребовал предоставить ему адвоката Борского, и пояснил, что никакой взятки ни с кого он не получал, а указанные вещи ему в кабинет подбросил некий Петрунин.
Следователь Свиридова составила протокол задержания Ванина по подозрению в совершении тяжкого преступления. Ванин обмяк, сгорбился, как-то сразу постарел и стал ниже ростом. На него надели наручники, провели по больничному двору, посадили в милицейскую машину и увезли в РОВД.
Больные, медсестры и врачи с недоумением смотрели на происходящее из окон больницы. Потом зазвонили все больничные телефоны. В райцентре, в ближних и дальних селах района, из дома в дом пошли старушки, обходя всех и всем, неся страшную весть: « Доктора Ванина арестовали! Милиция подбросила ему взятку!» Эта новость, летя из дома в дом, как снежный ком, обрастала всевозможными слухами и будоражила район.
Конечно, незаменимых людей нет. Конечно, нет! Но еще десятки лет назад Александр Солженицын написал: « Не стоит село без праведника». Не стоит! Рушится и вымирает. В райцентре, ближних и дальних селах, таким праведником был доктор Ванин.
Невысокого роста, 58-милетний худощавый блондин с внимательным и добрым взглядом серых глаз. Из всех врачей района, его одного людская молва с любовью окрестила народным лекарем. Он работал врачом в районной больнице уже 35 лет. Все эти годы в жару и в холода, во время отпуска, в выходные и в праздники, днем и ночью шли к нему люди со своей бедой и болью. И он никогда и никому не отказал в помощи.
Лечил взрослых и детей, принимал роды, выводил из запоев, без сложной медицинской техники, откуда ей в селе взяться, ставил диагнозы, которые потом до удивления точно подтверждались в областных больницах, при обследовании на современном оборудовании. В районе не было случая, чтобы он ошибся с диагнозом, или кого – нибудь залечил до смерти. Доктор он был от Бога. Таких, к сожалению, очень мало, такими не становятся, такими рождаются. Он был добрым и отзывчивым, всегда старался помочь и никогда ничего не вымогал у людей.
В районе все для себя знали, если что – нибудь случится, то тогда к доктору Ванину. Конечно, к Ванину! А к кому же еще? Он был из тех, к кому не пристает, кого нельзя скомпрометировать в глазах сельчан. А теперь тот, кто всегда помогал людям, сам нуждался в их помощи. И люди стали думать, как и чем, ему помочь.

По приезду в милицию подполковник Тряпов приказал доставить в отдел медсестру Петровскую и санитарку Павлову, тех самых, что дежурили в инфекционном отделении в ночь убийства. Вскоре их привезли и провели в кабинет начальника криминальной милиции. После задержания Ванина, выглядели они растеряно. Тряпов был доволен блестяще проведённой операцией по задержанию с поличным особо опасного преступника, ходил по кабинету и жестко чеканил слова:
-Врач ваш хваленный арестован за взятку. Вы теперь сами решайте, что делать. Или сядете в тюрьму вместе с врачом, за дачу ложных показаний, или дадите правдивые показания, и расскажете, что с 2 часов ночи до 6 часов утра спали и не видели, что делал Акимов. Он мог уйти из больницы, и вы не знаете, уходил он, или нет. У вас есть дети, подумайте, как они будут жить без матери! Подумайте хорошенько!
Медсестры опустили головы. Тряпов отвел их в кабинет следователя Свиридовой, приказал ей их допросить, и не выпускать из милиции без его разрешения. Петровская и Павлова, плача, и глядя в пол, дали Свиридовой нужные следствию показания, что в ночь убийства они спали с 2 часов 30 минут ночи до 6 часов утра, и не знают, где был Акимов в этот период времени. С этой минуты, у Акимова алиби больше не было. Тряпов приказал медсёстрам ждать в коридоре, а сам пошел в кабинет начальника милиции, где кроме полковника Березкина, находился прокурор района Красильников. Они говорили про дело врача Ванина.
Прокурор еще до обыска, по заявлению милицейского агента Петрунина о якобы имевшем место вымогательстве с него взятки, сам лично возбудил уголовное дело. Сейчас он вызвал в отдел следователя прокуратуры Сиротина, которому приказал принять дело Ванина к своему производству, допросить его, предъявить обвинение и готовить в суд ходатайство об избрании Ванину меры пресечения в виде содержания под стражей. Тряпов доложил об изменении показаний медсестрами, и попросил, чтобы Сиротин лично их передопросил. Когда следователь Сиротин ушел, Тряпов гордо заявил:
-Ну, вот всё сразу стало на свои места. Медсестры дали таки правдивые показания, спали они в ту ночь! Спали! Мог Акимов незаметно уйти и вернуться! Нет у него больше алиби, не подвела меня интуиция. Он сожительницу убил, а заодно и сестру, как лишнего свидетеля. Давай, Петрович, по 50 грамм коньячку по такому случаю.
Березкин достал коньяк, и, разливая его по рюмкам, спросил:
-Как он себя вел? Наверно перепугался до смерти?
-Требовал адвоката Борского, - весело ответил Тряпов. – Говорил, что деньги ему подбросили. Пусть теперь, что хочет, говорит. Мы оперативный эксперимент провели чисто. На аудиозаписи есть четкая фраза Петрунина, что заплатит, и зафиксированы его слова при передаче денег: « Это вам за больничный лист». Не поможет ему адвокат Борский, доказательства у нас железные. А ты, что думаешь, Александр Алексеевич?
-А, что тут думать – твёрдо ответил прокурор. – Задержан он с поличным на месте совершения преступления. Сейчас поеду в суд, переговорю с Сытовым. Надо его подготовить к аресту Ванина. Думаю, арестовывать будем в среду, завтра не успеем в суд с ходатайством выйти. Еще думаю, может шум получиться, Ванина в районе уважают.
-Алексеич, не смеши людей, - возразил Березкин, - кому здесь шуметь? Молодежь вся в городах. В районе одни бабки да деды. Район у нас тихий. А адвокату Борскому давно пора голову отвернуть, чтобы он нам палки в колеса не вставлял, допрыгается он у меня. Вот адвокат Коровин - совсем другое дело, все понимает, приятно с ним работать.
Прокурору позвонил следователь Сиротин и сообщил, что Ванин требует адвоката Борского, которого в настоящее время нет в районе, будет он только к 22 часам. На участие при допросе адвоката Коровина, врач категорически не согласен. Прокурор предложил следователю допросить, Петрунина, понятых и всех остальных участников оперативного эксперимента, а допрос Ванина отложить до утра. После разговора прокурор уехал в суд к другу Сытову, решать вопрос о предстоящем аресте Ванина.

В эту ночь дежурным по изолятору временного содержания заступил капитан Семенов. Высокого роста и крепкого телосложения, темноволосый, выносливый и рассудительный, как истинно крестьянский сын, в свои 27 лет, был он упрям и настойчив. В своей работе всегда руководствовался инструкцией и приказами по МВД, от требований которых не отступал ни на шаг. Даже Березкин и Тряпов, никогда не смели повышать на него голос.
Приняв изолятор, и увидев Ванина, Семенов позвонил начальнику уголовного розыска майору Макарову и официально поставил его в известность, что с 22 часов до 6 часов утра, то есть, в ночное время, он Семенов будет действовать строго по инструкции, и ни одного опера в изолятор не пустит. Макаров заверил, что операм в изоляторе делать нечего, и ночью они туда не придут. Спорить с Семеновым было бесполезно. Он был не робкого десятка, дважды ездил в командировки в Чечню, был ранен, имел правительственные награды. Его родной брат работал в областном управлении ФСБ. Ссориться с Семеновым, а особенно с его братом в планы руководства милиции не входило. Эта ночь в изоляторе прошла тихо.
Дважды приезжала скорая помощь, прокололи Акимова от ангины, а Ванина от боли в сердце. Врачи привезли спортивное трико, тапки и прочие вещи необходимые в изоляторе. Они выразили ему сочувствие от имени всех работников больницы, и сообщили, что завтра пойдут к главе районной администрации с просьбой вмешаться и пресечь эту вакханалию. Они же сообщили, что адвокат Борский уже в курсе всех событий и утром будет у него в камере.
Как говорится, сапожник сам всегда без сапог. Ванин лечил всех, а своего сына вылечить не смог. Сын его был инвалидом, и в настоящее время находился на лечении в областной больнице имени Пирогова. За сыном в больнице ухаживала жена Ванина. Он просил врачей не сообщать жене о случившимся, не расстраивать её и сына. Они обещали не сообщать. Но это была ложь во спасение. Конечно, жене сообщили первой, и, конечно, она уже была дома, и готовила ему на завтра передачу.

Адвокат Борский был среднего роста и полного телосложения, с темными, уже наполовину поседевшими коротко постриженными волосами. На голове обозначилась лысина, но карие глаза смотрели ещё так же внимательно, как и раньше. Из-за мешков под глазами, и излишней полноты выглядел он значительно старше своих 52 лет.
Утром следующего дня адвокат пришел к зданию прокуратуры. Возле закрытых дверей одиноко стояла заплаканная жена врача Ванина. Она поздоровалась и сказала:
-Сергей Михайлович, спасибо, что пришли. Я знаю, что адвокаты зарплату не получают, им люди платят, а у нас платить сейчас нечем. С сыном сильно потратились. Но вы не волнуйтесь, мы соберем и всё вам заплатим, обязательно заплатим, только помогите.
-Тамара Васильевна, я сделаю всё возможное. А насчет денег - заплатите мне один рубль, и мы в расчете. Я сам лежал у вашего мужа в больнице, дважды лежала моя жена, лечил он и моих дочерей. Он, что за это деньги брал?
-Так это его работа, а зарплату ему государство платит. Кроме того, у нас два огорода по 15 соток, куры есть, утки. Мы заплатим обязательно, вы не сомневайтесь.
-А это моя работа. У меня у самого огород 25 соток, сад 10 соток, тоже куры есть, даже яйца несут. Какую зарплату платит государство сельскому врачу, все знают. Для меня это вопрос принципиальный. Если я с вас деньги возьму я сам себя перестану уважать. Если человека другие люди не уважают – это пол беды, а если он сам себя перестает уважать – это уже беда, и выхода из нее нет. Так, что тема исчерпана.
Первым на работу пришел прокурор района Красильников. Он подписал жене Ванина разрешение на передачу. Адвокат Борский передал ему ордер на защиту врача. Прокурор позвонил в изолятор и приказал пропустить адвоката к задержанному Ванину. Борский подвез Ванину с сумками к зданию милиции и ушел в изолятор.
Конвой привел Ванина в следственный кабинет. За сутки врач осунулся и заметно постарел. Борский поздоровался и озабочено спросил:
-Геннадьич, тебя били? Ты какие – нибудь показания давал?
-Нет, Михалыч, меня никто не бил, в узел не вешали, и показаний я без тебя никаких не давал. Плохо мне, Михалыч, сердце болит. Я врач, я знаю, мне в стационар надо. Умру я здесь, очень скоро умру. Не знаю, что делать. Это всё за Акимова. Ты не подумай, я не паникую, я просто констатирую факт.
Адвокат стал стучать в массивную металлическую дверь следственного кабинета. Подошел конвоир, которого Борский попросил вызвать Ванину скорую помощь. Пока она ехала, Ванин поведал, что взятку ему подбросили, ни деньги, ни пакет он руками не трогал. Больничный Петрунину выдал законно, у него был синдром похмелья, а это болезнь, и её надо лечить. Из больницы в изолятор его вез лично подполковник Тряпов, который предлагал ему в машине дать показания против Акимова, и взятку спустят на тормозах. Он отказался, заявив, что подлецом никогда не был. Он думает, что девчонки пресса не выдержали, и дали показания против Акимова. Борский сказал:
-Запомни, Геннадьич, на всю оставшуюся жизнь, если здесь на тебя будут другие говорить – это пол беды, но если сам на себя наговоришь – это беда, это смертельно. В деле твоем ничего опасного я пока не вижу. Обыкновенная провокация взятки. Без меня никаких показаний никому не давай. Сейчас вообще ничего говорить не будешь, в связи с плохим самочувствием. Я постараюсь у врачей взять заключение, что ты нуждаешься в срочной госпитализации и не можешь принимать участия ни в каких следственных действиях.
Приехали врачи, которые по просьбе Борского дали справку об отсутствие на запястьях рук и ногах Ванина кровоподтеков, ссадин и других телесных повреждений. Адвокат вышел из камеры.
В изоляторе уже находился следователь прокуратуры Сиротин. Врачи сделали Ванину уколы и заявили, что он нуждается в срочной госпитализации и не может участвовать в следственных действиях. Сиротин предложил дать письменное заключение. Врачи, следователь и адвокат вместе вышли из изолятора на улицу.
 
С нами с
28.07.2008
Сообщения
1 601
Репутация
533
Возраст
69
Откуда
Самарская область, Шигонский ра-н
Книга от vashzema
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Утром во вторник делегация врачей районной больницы пришли на прием к главе администрации Романову. Они просили его вмешаться, убеждали, что Ванину взятку подбросили, что все это связано с двойным убийством в поселке Заозерном.
Романов принял врачей приветливо, выслушал внимательно. Он прекрасно помнил, что в этом году ему в пятый раз идти на выборы главы администрации района, и ему никак нельзя было отталкивать электорат. Глава очень дипломатично объяснял врачам, что как глава он не вправе вмешиваться в профессиональную деятельность правоохранительных органов, и уж тем более суда. Душой он конечно за доктора Ванина, но помочь, увы, ничем не может. Врачи ушли, а досада от встречи осталась. Недоволен был и сам Романов, дернула нелегкая этих ментов тронуть лучшего врача района. Конечно, он мог на них надавить, но пока не хотел этого делать. Старый аппаратчик не видел нужды ссориться с руководством районной милиции.
А в это время страсти в районе накалялись. Во всех населенных пунктах, возле детских садов и школ, во всех магазинах и лавках, во всех домах и просто на улицах, везде, где были люди, шел разговор об аресте доктора Ванина - эта новость затмила все остальные. Слухи разрастались, но в их основе лежал вывод о том, что двойное убийство в Заозерном, решили списать на невиновного парня, а доктор Ванин встал на его защиту, за что на него самого сфабриковали дело. Людей возмущало, что убийцу никто не ищет, а невиновного врача засадили в тюрьму.
Так получилось, что практически, в районе не было ни одной семьи, где бы доктор Ванин, кого – нибудь не вылечил, ну, было семьи, которой бы он не помог. Так получилось, что все в районе оказались Ванину, как бы должны. Только один адвокат Борский, мог сейчас напрямую вернуть долг. Все остальные были этой возможности лишены, но как гласит старая русская поговорка: « Долг платежом красен!» И люди пытались понять, что сейчас необходимо делать, как помочь народному лекарю.

Образовавшееся в стольном граде Киеве, уже более 1100 лет стоит под небесами Российское государство, а еще дольше по времени стоит на этой земле российское село, которое первоначально платило дань местному князю и служило в княжеской дружине. За эти века село знало голод, холод и пожары, бунты и нашествие орды, междоусобные княжеские войны и тяжелые болезни. Знало наводнения, засухи и страшные неурожаи. Именно сельчане строили новые города, в том числе и златоглавую Москву, и становились их первыми жителями, создавая городское население страны. Веками на селе держалась мощь Российского государства, ведь именно село кормило хлебом Европу и пополняло золотой запас империи.
Это крепостные крестьяне работали на государственных военных заводах и на своих костях, как на фундаменте, возвели в непроходимых болотах новую столицу Руси Санкт Петербург. Это они своими руками, утираясь слезами, потом и кровью построили железную дорогу из Питера в Москву. Из села уходили на все войны российские чудо богатыри, вписавшие самые славные страницы в историю Великой Державы. Веками сельчане гордо назывались крестьянами, то есть, христианами. Село пережило крепостное право, революцию 1905 года и реформы Столыпина, ликвидировавшие сельскую общину, давшие крестьянам земельные наделы, и право выхода из общины на хутора.
Потом пришли большевики, которые стали планомерно уничтожать многовековой уклад села, сначала продразверсткой, затем жестоким, с применением химического оружия, подавлением крестьянских и казачьих восстаний, раскулачиванием и насильственной всеобщей коллективизацией.
По решению партии большевиков раскулачивание на селе проводили комитеты бедноты, так называемые комбеды, при поддержке местных органов НКВД. К сельской бедноте, обычно относились те крестьяне, которые в ходе столыпинских реформ не стали выходить на хутора и создавать свои хозяйства, а остались в сельской общине и работали по найму. Теперь, став главной властью на селе, они выносили решения о раскулачивание своих бывших работодателей и соседей. Раскулаченной семье давали 20 минут на сборы, и без суда и следствия, ссылали почти на верную гибель в пустынные районы Сибири и Казахстана. Дома, скот, зерно, средства производства и другое имущество раскулаченных лиц ставились на баланс создаваемых колхозов и совхозов. Конечно, и беднота была не в обиде, им тоже оставалась доля, нажитого потом и кровью кулацкого добра, хватало выпить и закусить. Сначала раскулачили всех, кто применял наёмный труд, когда они закончились, всех у кого были лошади, затем всех у кого были коровы, а самыми последними раскулачили тех, у кого было, хоть что-нибудь на пропой. Уничтожив всю сельскую элиту, всех тех, кто своим горбом и мозолями кормили Россию и Европу, большевики построили колхозный строй, силой загнав в колхозы всех оставшихся в селе крестьян. Национализированное имущество кулаков составило основу материальной базы колхозов, и значительно пополнило государственную казну средствами необходимыми для индустриализации страны.
После страшного голода конца 20-х, начала 30-х годов, унесшего многие миллионы человеческих жизней, раскулачивание было прекращено.
Большевики уничтожили соль земли русской, разрушили саму основу экономической жизни российского села. Они раздавили хозяина, а вместе с ним и бережное отношение к кормилице земле. До большевиков, никаким внешним агрессорам не удавалось этого добиться. Веками крестьяне работали за плату, неважно натуральную, или в денежном выражении. Насильственно согнанные в колхозы, крестьяне стали работать за трудодни, то есть, бесплатно, как при рабовладельческом строе. При Сталине паспорта им не выдавали, и уезжать в города разрешали только по разнарядке сверху.
Красный террор разрушил церкви, растоптал веру в Бога, сделал из христиан атеистов, уничтожил в селянах любое стремление к отныне наказуемой инициативе, а бесплатная работа убила в душах людей врожденное, естественное стремление человека к созидательному труду. Россия из страны, продающей продукты сельского хозяйства, быстро превратилась в страну их покупающих. Большевики привели село к катастрофе: произошло то, что казалось невозможным – в стране начался всеобщий продовольственный дефицит, ав небе над российским селом на долгие годы нависла тень красного террора, крови, страха, крестьянского горя и беды.
Когда пришла страшная весть о нашествии фашистских полчищ, мужики поголовно ушли на фронт, защищать родную землю, и много миллионов сельчан осталось лежать на огромных просторах от Волги до Эльбы. Мужики ушли на фронт, а старики, бабы и дети, заменив собой лошадей и трактора, впрягались в плуги, бороны и сеялки, и, умываясь потом и слезами, из последних сил тащили их, выращивая Хлеб Великой Победы.
После войны победители вернулись в родные края, но там ничего не изменилось, всё так же на щедрой российской земле правили бал искусственно созданные колхозы, связанные с ними бесхозяйственность, низкая урожайность, постоянные приписки, бесконечные битвы за урожай. Родилась поговорка: « Всё вокруг колхозное, всё вокруг ничье!»
Коммунисты вели плановое сельское хозяйство, исходя из идеологического лозунга о превосходстве колхозного строя над западным фермерством. Ленинское учение о руководящей роли партии, всеохватывающим контроле и учете, не оставило место рыночным отношениям и личной заинтересованности крестьянина в результатах своего труда. Партия коммунистов жестко руководила всеми процессами сельской жизни, учила крестьян, с какой стороны доить корову, где, когда, как и что сеять, а страна медленно, но уверено шла к голоду и распаду. Идеология стояла выше экономической целесообразности, решения партии являлись законом. Когда партия приказала почти всю пашню засеять кукурузой, колхозы беспрекословно выполнили партийное решение, хотя потом выяснилось, что партия ошиблась, и в ряде регионов страны кукуруза объективно не может давать урожай, но это, как говорится, были издержки производства, впоследствии списанные на волюнтаристский стиль руководства страной Н.С.Хрущева.
Власть больше всего боялась, что сельчанин сможет заработать на жизнь своим трудом, и, следовательно, перестанет зависеть от колхоза, и не дай Бог из него выйдет. Законодательно сельской семье было запрещено иметь любые средства производства, иметь больше одной свиноматки с поросятами, больше одной коровы, одной тёлки и т.д. Независимо от количества членов крестьянской семьи, площадь дома не должна была превышать 60 кв. м., а погреб не мог быть глубже 1,8 метра. Власть беспощадно подавляла любые проявления индивидуализма, а естественное стремление человека работать на себя, обеспечивать свою семью, высмеивала и, критиковала, как частнособственнические проявления. Отсутствие хозяина, игнорирование экономических законов, компенсировалось массированной обязательной идеологической обработкой сельчан, начиная с детского возраста.
В любое время, в посевную и уборочную, в самых глухих и забытых деревнях, в сельских клубах и школах, на далёких фермах и полевых станах коммунисты проводили политзанятия, прививая школьникам и колхозникам классовую ненависть к мировому империализму и интернациональную любовь к мировому пролетариату. На ферму приезжал парторг и собирал собрание протеста. Несколько уставших скотников и доярок, под дружное мычание коров, в пустынной степи восхваляли колхозный строй, и клеймили позором поджигателей войны во Вьетнаме, эксплуататоров людей, империалистических хищников, кровавую израильскую военщину, а так же их наймитов академика Андрея Сахарова и писателя Александра Солженицына, требовали свободу чилийскому коммунисту Луису Корвалану и американской коммунистке Анжеле Дэвис, принимали грозную резолюцию: « Руки прочь от Кубы!» Конечно, никто в деревне Сахарова в глаза не видел, и Солженицына не читал, но все знали, что это враги народа и наймиты кровавого американского империализма. А чтобы крестьяне не забывали имена врагов, им их напоминали по несколько раз в неделю. Потом, уже при горбачёвской перестройке, люди увидели по телевизору Сахарова, и начали читать появившиеся книги Солженицына. К людям постепенно начало приходить прозрение, а вскоре канули в историю КПСС, обкомы, райкомы и парткомы. Кончились кровавые империалисты и поджигатели войны, в небытие ушли политзанятия и собрания протестов.
КПСС кончилась, а искусственно созданные партией колхозы остались. Громоздкие и неповоротливые, привыкшие беспрекословно повиноваться воле партийных руководителей, не умеющие реагировать на конъюнктуру рынка, лишенные дотаций они, как правило, не смогли приспособиться к новым условиям. При Ельцине оказалось, что многие колхозы почему-то должны энергетикам огромные суммы, пени росли, и хозяйства рассчитывались по долгам скотом, которого на фермах оставалось всё меньше. Колхозы стали признавать банкротами, вводились внешние управляющие, без стыда и совести разваливающие хозяйства. Управляющие продали весь скот, животноводство было признано нерентабельным, продали технику, разобрали строения по кирпичу, и продали стройматериалы – фундаментные блоки, плиты перекрытия, бэушный кирпич, шифер с крыш ферм и ангаров, продали весь металл, не забыв даже о чугунных поилках и решетках для скота. По сложившейся практике, 80% вырученных сумм шли на оплату долгов, а 20% в карман внешних управляющих. Тихо, мирно и без особого шума, а главное без крови, колхозный строй был ликвидирован. Когда колхозы стали разваливаться, в Заволжской области никто не встал на их защиту, никому они не были нужны, хотя в ряде других регионах страны колхозы существуют до сих пор.
Для села наступил момент истины, собрав остатки силы, став плечом к плечу, сельчане пошли в свой последний и решительный бой, но на этот раз не против внешних врагов, и уже не за Россию, а за собственное выживание, за своё право жить и растить своих детей. Вопрос сейчас стоит очень остро: сможет ли вообще выжить всеми забытое и никому не нужное российское село в новых условиях, или как на Западе превратится в пригороды и поселки городского типа, жители которых будут ездить на работу в города, а непосредственно сельским хозяйством будет заниматься лишь незначительный процент населения? Сохранится ли сельский уклад жизни, как многовековая опора российской государственности, или ему на смену придут агрохолдинги, обеспечивающие страну продовольствием, а сёла исчезнут с нашей земли и наших географических карт?
После развала колхозного строя, на селе возникла пёстрая картина. Колхозники вышли из колхозов без техники и без скота, но с земельным паем: документом, дающим право собственности на 8 – 12 га обезличенной пашни. Впервые в истории России крестьянин стал собственником земель сельскохозяйственного назначения, собственником пашни и пастбищ! Сбылась вековая мечта российского крестьянства! Сколько крови своей и чужой пролили они за эту землю, а, сейчас получив её, растерялись, и не знают, что с ней делать! Часть крестьян создали крестьянско-фермерские хозяйства, так называемые КФХ, в некоторых сёлах по привычке остались колхозы в сильно урезанном виде, где, например, вместо бывших 200-300 членов, стало всего 20 – 30 акционеров. Возникли различные агрофирмы, сельскохозяйственные кооперативы, всевозможные товарищества и акционерные общества. Все эти организации и фермеры стали брать у крестьян землю в аренду, платя за аренду сущие пустяки – 500 рублей в год, или 2 мешка муки. Это за пай, то есть, за 8 – 12 га пашни, а в пересчете на один гектар это в среднем составляет 50 рублей или одно ведро муки в год!
Во главе КФХ, ООО, агрофирм, кооперативов, первоначально, как правило, встали бывшие колхозные руководители. Крупные хозяйства брали в аренду или всю землю бывшего колхоза, или ее значительную часть, но лишь ту которую могли реально обработать. Штаты были сильно урезаны, и большое количество сельчан сразу стали безработными. В хозяйствах больше не было ветеринаров, зоотехников, агрономов, парторгов, профоргов и т.д., а механизаторов было взято на работу строго по количеству малочисленной техники. Почти все доярки, свинарки, скотники остались за бортом жизни, скот забили, и в их труде больше никто не нуждался.
В селе сложилась невиданная никогда ранее ситуация: был крестьянин, и было у него впервые в истории России около 10 га пашни, но не было ни техники, ни денег на ее покупку, взять их было негде, и с землей ему делать было нечего. Так она и стояла заросшая бурьяном, никому не нужная, никем не востребованная, и не дающая никакой отдачи. И другой работы для крестьянина тоже не было. И был он безработный, брошенный на произвол судьбы, забытый всеми и совершенно никому не нужный, никаких пособий не получал, и жил за счет огорода и подсобного хозяйства. И было по стране таких крестьян большие миллионы. На 2007 год в сельской местности России, по официальным данным, проживает около 40 миллионов человек, из них какая-то часть бюджетники, кто-то работает в различных организациях агропромышленного комплекса, где средняя заработная плата составляет 3.500 рублей в месяц, кто-то работает вахтовым методом в городах, а остальные, нигде не работая, живут с огородов и подворий, и даже формально не числятся безработными.
Часть из них не выдержало трудностей, деградировали и запили горькую, продав всё, что только было можно. Продали земельный пай – 10 гектар по схеме 5.000 рублей сразу, а 5.000 потом, после оформления документов, вполне возможно никогда. Продали и пропили, получилось за один гектар пашни 5 бутылок водки сразу, и 5 бутылок потом. Да, что здесь пить для русского человека? Нет ничего!
Но далеко не все спились, далеко не все продали землю, приберегли ее на черный день. Основная масса встает с рассветом, и весь день занята тяжелым крестьянским трудом. Они даже внешне отличаются от горожан: у них заветренные лица, натертые спины, заскорузлые мозолистые руки, привыкшие к лопатам, вилам, косам, мотыгам и топорам. Они не гнушаются никакой работы, подрабатывают, где могут, и как могут, складывают копейку к копейке. Как правило, они едят то, что вырастят на своих огородах, соберут в лесу, и поймают в реке, а покупают только хлеб. Все излишки они везут на рынок, и продают оптом перекупщикам. Стоять самим на рынке, у них зачастую нет ни времени, ни сил, ни возможности, поскольку за рыночным прилавком, как правило, стоят не производители продукта, а его перекупщики. Все места давно поделены между своими людьми, и чужие здесь не ходят, и это хорошо видно невооружённым глазом. Если продавщица на рынке с холеными руками, длинными ногтями и красивым маникюром, мотивируя высокую цену своего товара, уверено рассказывает покупателю, с каким трудом она вырастила тот или иной продукт, то она самым бессовестным образом врёт. Холеные руки, длинные ногти и маникюр не совместимы с работой на земле по определению, и никакие перчатки здесь не помогут. Везти свой товар в город за десятки, а то и сотни километров, а потом самим стоять за рыночным прилавком и продавать, у сельчан нет возможности, поскольку нельзя с утра до вечера одновременно работать на огороде и торговать на рынке. Приходится выбирать что-то одно, и единственный выход - это продать товар на рынке перекупщикам.
Реализовать излишки на месте, и тем самым снизить на них цену, сельчане не могут, ибо централизованная закупка продуктов в селе, которую при коммунистах осуществляли заготконторы, давно канула в лету, а сейчас только перекупщик экономически связывает село с городом.
Так крестьяне и зарабатывают, ни на кого не надеясь, вопреки всем невзгодам. А деньги им нужны, для осуществления своей совсем простой мечты: « Выучить детей, чтобы они никогда больше не вернулись в село! Никогда!» Ради этой мечты, сами сельчане и пашут как лошади, пока не упадут, а дети, окончив глухую сельскую школу, и получив родительское благословение, уезжают в города навсегда. Да, они будут приезжать в гости, они обязательно когда – нибудь приедут хоронить родителей, и продавать за бесценок старый родительский дом. Но жить в это забытое всеми село, они уже не приедут никогда! Нечего им здесь делать!
Сельчанам было глубоко наплевать на войну в Ираке, и на иранское ядерное досье. Больше всех новостей, всех телеканалов вместе взятых сельчан интересовала погода, цены на мясо, ягоды, фрукты, овощи, бензин и солярку. Дойдет ли до них, эта новая напасть – птичий грипп? Но на погоду все каналы отводили всего несколько секунд, среди бесконечного гламура и рекламы, о ценах на продукты питания и птичьем гриппе тоже молчали. Сельчане гадали, бить птицу, или повременить?
С недоумением слушали они в конце 2006 года в новостях центральных телеканалов сообщения об убийстве в Тульской области деревенского батюшки с матушкой и тремя детьми, убийстве жестоком и бесчеловечном – путём поджога. Батюшка якобы воспитывал деревенских мужиков и не давал им пить самогон, а они якобы за это подожгли дом с батюшкой и детьми. Вот так просто убили пять человек, что бы им ни мешали пить. В разных аналитических передачах на телеканалах, уважаемые, авторитетные люди с московской пропиской комментировали это чудовищное преступление. Говорили о полной деградации деревни, о дикой и кошмарной ситуации в селе, убожестве деревенской жизни и нравов. Все выступавшие аналитики допускали наступление такой деградации села, что за самогон дикие деревенские жители могут убить батюшку с матушкой и детьми. Никто из московских мудрецов, очень далеких от знания сельских реалий, сельской жизни, даже не усомнился в возможности такого дикого факта. Версий по этому делу было несколько: от умышленного убийства, до несчастного случая и неадекватности самого батюшки, который и ранее неоднократно горел, и в этот раз поджёг свой дом с детьми и матушкой, при этом и сам принял мученическую смерть. Не разобравшись по существу, до приговора суда, аналитики, заведомо выйдя за пределы своей компетенции, навязывали обществу мнение о маргинальности, дикости и бессердечности спившейся деревни спалившей батюшку с невинными детьми.
Сельчанам было больно всё это видеть и слышать, и само словосочетание «деревенский батюшка» резало им слух. Ведь село от деревни отличается не только размерами и количеством жителей, но и наличием церкви. В селе жителей больше и есть церковь, которой в деревне нет, ведь она потому и деревня, что в ней жителей меньше и церкви нет. Батюшки в деревне не может быть в принципе, не может быть по определению. Нет, и никогда не было на Святой Руси «деревенского батюшки», о котором сообщали телеканалы.
За многие века существования русского села не известно случая, чтобы сельчане убили батюшку за его проповеди не злоупотреблять самогоном, а тем более при этом еще и сожгли живыми его малолетних детей. Не было на селе такой чудовищной дикости, Бог миловал! Этого почему-то не знали московские мудрецы.
Время прошло, страсти утихли, а неприятный осадок у сельчан остался. Их, что же всех считают деградированными дикарями с кошмарными и чудовищными нравами? Разве они это заслужили?
С полным непониманием и неприятием слушали сельчане очередное заявление о повышении уровня жизни народа за прошедший период. Как же так? Да пенсионеры, бюджетники и люди в городах действительно стали жить лучше, но они, крестьяне, разве уже перестали быть народом? Или они уже не числятся среди живых, уже не живут? Как они, ничего ни от кого не получая, могут начать жить лучше? Что цены на овощи резко выросли, и государство помогло организовать сбыт? Или цены на бензин снизились? Или власть решила оказать им посильную материальную помощь за счёт обильного нефтедолларового урожая? Или на селе созданы новые рабочие места? Нет и нет! Цены на продукты сельского хозяйства растут значительно медленней цен на бензин, солярку, газ, электроэнергию. Власть им тоже материально не помогает, складывая деньги в стабилизационный фонд, больше думает о будущих, а не о ныне живущих поколениях. Конечно, может быть, это очень правильно, хотя без нынешнего поколения не родится и будущее. Пока же сельчане видят, как падает рождаемость, закрываются детские сады и укрупняются школы, если раньше школы были в каждом селе, то уже сейчас одна школа зачастую на несколько сёл. В райцентре были две школы, осталась одна, о деревнях и говорить не приходится, количество жителей сокращается, и перспектив вымиранию деревни никаких нет. Это только в телерекламе: « Хорошо иметь домик в деревне!» По жизни очень тяжело в этом самом домике выжить, особенно в малочисленной, бесперспективной вымирающей деревне. Поэтому, те, кто мог, уезжали из деревень в города в поисках достойной жизни, а кто не мог или не хотел, оставались в селе доживать свой век. В хорошее верить не хотелось, в плохое верилось сразу и бесповоротно.

Вот в такой ситуации, какой – то весельчак подбросил жителям Двуреченского района идею о том, что врача Ванина арестовали по приказу сверху, что бы он, не лечил больше людей, которые скорее вымрут, и при этом будет огромная экономия на невыплаченных пенсиях. В эту глупость поверили сразу, и многие, а тут еще подоспела новость, что доктор Ванин совсем плохой, и скоро умрет.
Трудно всколыхнуть село, где одни старики, и каждый сам по себе, трудно, но всколыхнули, из искры стало разгораться пламя. Районный совет ветеранов войны и труда, впервые за все годы своего существования принял решение: в среду в 9 часов утра всем ветеранам, которые могут ходить, собраться у администрации района и попросить немедленно освободить народного лекаря. Форма одежды была рекомендована парадная, со всеми орденами и медалями. Телефоны звонили, не переставая, сгорбленные старушки несли последние новости из дома в дом.
Вечером в ближних и дальних селах стали откапывать от снега гаражи, где стояли старенькие машинешки, на которых по зиме никогда не ездили вовсе. Но автобусы в последние годы в райцентр ходили только по понедельникам и пятницам, в среду автобусов не было, а пройти пешком до райцентра 30-50 километров старикам уже было не под силу. Машины заправляли, прогревали, готовили к походу, из сундуков доставали старые кители и пиджаки, очищали от нафталина. Фронтовики чистили боевые ордена и медали, а герои колхозных пятилеток и ежегодных битв за урожай советских времен драили ордена « Трудовой Славы» и « Трудового Красного Знамени».
Рано утром из всех сел и деревень района в сторону райцентра двинулись старенькие « УАЗы», « Жигули», « Москвичи» и «Запорожцы». Ветераны прибывали и прибывали на центральную площадь райцентра, на которой с одной стороны находилось здание районной администрации, а напротив него здание бывшего райкома КПСС, а нынче Федерального суда. Чуть в стороне стояло здание районной прокуратуры. Жители райцентра подходили пешком. Над собравшимися людьми подняли транспарант: «Свободу народному лекарю!» Воспользовавшись ситуацией, к 9 часам подошли местные члены КПРФ с красным знаменем и вечным лозунгом: «Правительство в отставку!»
Перепуганное руководство милиции собралось в кабинете начальника, и полковник Березкин отдал приказ: « Общий сбор», послал несколько сотрудников в штатском на площадь выявлять зачинщиков беспорядков и крикунов, приказал всем выдать табельное оружие, и перевел отдел на осадное положение. Доложил о сложной ситуации в областное ГУВД, где ему посоветовали действовать по обстановке, и постоянно быть на связи, и сообщили, что в район уже выехал куратор, представители прессы и региональных телеканалов.
Председатель суда Сытов, глядя на происходящее, из окна своего кабинета, докладывал в облсуд, что налицо вмешательство в осуществление правосудия. Именно сегодня он должен был взять под стражу врача Ванина, но ему посоветовали закрыть суд, и действовать по обстановке.
Глава администрации Романов, смотрел из окна кабинета на все увеличивающуюся толпу ветеранов, и понимал, что сейчас решается судьба будущих выборов. Под окнами собрался электорат, и теперь он был один на один с народом. Если он сейчас не выйдет к людям, или не удовлетворит их просьбу, ему это не простят, и главой он больше не будет. Общие фразы сейчас не помогут, не поможет ни членство в «Единой России», ни административный ресурс. Надо было идти и решать!
Он оделся и вышел к собравшимся, стал здороваться со многими знакомыми фронтовиками и ветеранами. Его обступили и стали просить вмешаться и выпустить Ванина, который может умереть. Ну, что же, предвыборная борьба началась!
Романов знал, что село признает только твердых руководителей, он будет твердым как сталь! Старый аппаратчик стал говорить людям, что он полностью на их стороне. Он просил всех разойтись по домам, и лично гарантировал, что через пол часа доктор Ванин будет на свободе. Теперь время работало против главы, и он, попрощавшись, вернулся в свой кабинет.
Первый звонок был главврачу больницы. Глава приказал ему лично ехать на скорой помощи в милицию и забрать Ванина, привезти врача на площадь, показать народу и отвезти в больницу.
Второй звонок был председателю суда Сытову. Глава, попросил его ни при каких условиях не арестовывать Ванина. Сытов молчал, и этого было достаточно, глава положил трубку.
Третий звонок был начальнику РОВД полковнику Березкину. Глава потребовал немедленно освободить Ванина, и передать его на скорую помощь. Березкин ответил, что он освободить не может, только суд, или прокурор. Глава пришел в ярость:
-Ты кому посмел перечить, полковник хренов? Ты забыл, кто тебя полковником сделал, кто тебе новое здание милиции построил, и благодаря кому, ты вообще до сих пор работаешь? Даю тебе 10 минут! Сам побежишь камеру открывать, лично Ванина выпустишь! А если нет, пеняй на себя, я позвоню в область твоему генералу и скажу, что мне сегодня стало известно о твоей связи с бандитами, скажу, что ты своей глупостью и беспределом довел район до бунта! Дам телеграмму твоему министру, что ты крышуешь и обираешь всех предпринимателей в районе, и не даешь развиваться здоровой конкуренции, настраиваешь население против власти!
Уже завтра в районе будет независимая, аудиторская проверка, хрен ты откупишься! Она проверит, на какие шиши ты там, в посёлке Заозерном домиков понастроил, с какой такой большой глубины, ты там минеральную воду добываешь. Может быть, ты простую воду из крана наливаешь, и продаешь её как минеральную, потребителей обманываешь? Может, ты еще и налоги не платишь? Они проверят, по какому праву, ты на всех водоемах наставил браконьерских сетей, и перестрелял всю дичь в округе. Ты главный взяточник в районе, как посмел врачу взятку подбросить? Если не выпустишь доктора, будешь сам гнить на нарах, оборотень гребанный! Попробуй мне еще раз сказать: «Нет!» Сгною!
Глава бросил трубку. Он знал, что полковник Березкин уже бежит выпускать из камеры Ванина, но на всякий случай позвонил прокурору Красильникову, и попросил прокурора немедленно освободить врача Ванина. Прокурор ответил, что необходимо подумать. Глава вежливо сказал:
-Думайте, Александр Алексеевич. Я вот тоже думаю, может быть, вы мне подскажете, как поступить? Тут мне жалоба пришла, что на Новый Год, в домиках в Заозерном, лично вы, вместе с Березкиным, толи изнасиловали двух несовершеннолетних девочек, толи просто с ними переспали. Вот я и думаю, куда мне эту жалобу отправить, толи прокурору области, толи сразу в Москву? Может быть, вы подскажете? Может быть, вашу супругу с этой жалобой посоветуете ознакомить?
-Через 10 минут Ванин будет освобожден, – твёрдо ответил прокурор.
-Вот так – то лучше!
Через пол часа на площадь приехала скорая помощь. Открылась дверь, и все увидели рыдающего доктора Ванина, который кланялся людям, и сквозь слезы благодарил их за помощь. Глава администрации Романов, вышел на улицу, подошел к Ванину и стал демонстративно жать ему руку. Рядом стоял верный главврач больницы. Скорая помощь увезла Ванина в реанимацию, а люди стали благодарить Романова, и расходиться с чувством выполненного долга. Они честно, как и положено, отстояли своего народного лекаря.
Глава администрации района Романов, долго смотрел им в след, и думал: « Есть еще порох в пороховницах, есть! » Глава прекрасно понимал, что уже наполовину выиграл предстоящие выборы, что люди сегодняшний день долго не забудут, ведь у села длинная память, значительно длинней, чем у города. Сегодня он был жестким руководителем, всем показал, кто действительно хозяин в районе, и всех расставил по своим местам. Всех, чтобы не смели перечить, законной, избранной народом власти! Никогда не смели перечить!
 
С нами с
28.07.2008
Сообщения
1 601
Репутация
533
Возраст
69
Откуда
Самарская область, Шигонский ра-н
Книга от vashzema
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Полковник Березкин в ярости метался по кабинету, и задавал себе один и тот же вопрос: « За что? За что глава так жестоко со мной обошелся? Публично, при этих дураках, за что? Что я еще для главы не сделал?»
Полковник выпил рюмку коньяка, и в изнеможении сел в кресло. Возбужденный мозг думал: « За что? Да, я через подставных лиц построил всё хозяйство в посёлке Заозерном, но разве сейчас можно жить по-другому? На зарплату, что ли? Да, я лью минеральную воду из крана, а зачем ее добывать с большой глубины, если можно просто налить из крана? Кто её в наше время проверять-то будет? Кругом ведь сплошные подделки! Да, я не плачу налоги, а зачем их платить, если можно не платить? Но разве не с главой делю всю прибыль и неуплаченные налоги? С главой и с ГУВД области! У главы свой процент от всего бизнеса, очень большой процент! Да, ежемесячно все предприниматели района несут мне 25% с оборота за крышу, за то, что торгуют палёной водкой и товаром с пропущенным сроком годности, за то, чтобы их не трогали бандиты, санитарные врачи, пожарные, налоговая инспекция и ОБЭП. Но разве я за это не плачу главе? Плачу и за это!»
Полковник налил еще одну рюмку, он пил и думал: « За что? Да, на озере, на Волге, на ее притоках и заливах стояли сети браконьерских бригад, его бригад. Ну, что в этом плохого? Всё равно в Волге всю рыбу скоро выловят, будет мертвая река, болото будет! Гребут и сетями и тралами, а начальство делает вид, что ничего не видит. Так лучше и себе немного взять, чем всё другим достанется. Но разве глава не имеет процент с рыбы? Имеет! А сверх процента, сколько рыбы брал? Свежей, копченной, вяленой? Все возил и возил в область своим людям – в администрацию губернатора. Сколько карпа, леща, язя, чехони, карася, плотвы? Сколько судаков и щук? А сколько копченной сомятины? Сколько балыков? Как будто окружение губернатора одной рыбой питается. Осетровых мало? Да мало, за год только три головы попалось. Но это не моя вина, уважаемый господин глава! Осетровых здесь до меня выловили. Нет больше на Средней Волге осетровых рыб! Нет, кончились, вы сами их всех и выловили!»
Полковник опять забегал по кабинету, уязвленное самолюбие клокотало, и ярость не уходила. Мысль работала: «Что этот глава там еще за дичь болтал? Всю я, мол, перебил? Да я один в районе дичь кормлю! Там за Заозерным, подальше, я поля вдоль леса засеваю подсолнечником и овсом, которые в зиму не убираются. Я один солончаки ставлю, кормушки с пшеницей, овсом, ячменём и сеном. Да если бы не я, не было бы уже дичи в районе, а так из соседних областей на кормушки приходит! А что, на вышках возле кормушек я один с карабином сижу, один кабанов стреляю? Нет! Постоянно устраиваю охоты, то своим начальникам из ГУВД области, то людям главы. Что они не браконьеры? Такие же самые! Зачем же из меня крайнего делать? Разве кто – нибудь из них хоть раз в жизни отказался от шашлычка из молодого поросенка, добытого с вышки? Разве не знали, что поросенок браконьерский? Конечно, знали, какая летом может быть лицензионная охота?
Лосей, оленей и косуль стало мало? Да мало, а скоро вообще не будет! Но это не я, это вы уважаемый господин глава, их еще до меня перестреляли. Или я не слышал, какие вы в тех лесах с Одуванцевым царские охоты устраивали для секретарей обкома КПСС! У лосей и косуль плодовитость намного ниже, чем у кабана, вот и не могут они до сих пор восстановить поголовье. А там, на болоте, под сеткой, я для кого тысячи диких крякв развожу? Для ваших и моих начальников! Стрелки хреновы, в летящую утку попасть не могут! Вот и привязываем к кольям, чтобы попали. Потом они уток домой везут, перед женой – бабой хвалятся: « Смотри, какой я добытчик!» Знала бы она, с какими девками, он здесь в бане парится, какие ему там массажи делают, был бы ему добытчик!»
Полковник выпил еще коньяка, и стал успокаиваться. Успокаивались и мысли: « Что он там еще болтал про связь с бандитами, да кто с ними сейчас не связан? Правильные пацаны с понятиями бывает, отсиживаются там, в домиках, где их никто, и никогда не найдет, бывает, в лесу с ружьишком балуются. Им хоть уток не надо привязывать! А что если решить вопрос кардинально, через правильных пацанов? Был глава – выстрел, и нет главы! А мы не раскроем, бывает!
Нет, нельзя! За главу сразу с работы уволят на пенсию, и прощай бизнес, лес и Волга. Ко мне идут пока начальник, а пенсионер, он на хрен никому не нужен, к нему никто не пойдет, и ничего не принесет. Я человек, пока у власти, а как потеряю должность, обо мне никто и не вспомнит. Глава он старый, осторожный хитрый волк, он меры предосторожности наверняка принял, перестраховался, там, в области, про меня уже шепнул на ушко нужным людям. Нет, нельзя!»
Берёзкин подошел к окну, и увидел, как внизу его заместитель Тряпов позировал областным корреспондентам на фоне здания милиции, что-то громко рассказывал. Полковник подумал: « Хватит психовать, проехали, всё, точка, жизнь продолжается!»

Вечером в кабинет начальника РОВД полковника Березкина, как обычно, пришли начальник криминальной милиции подполковник Тряпов и начальник уголовного розыска майор Макаров, выражение их лиц было нерадостным. Березкин подвел итоги дня:
-Что носы повесили? Проиграли мы дело Ванина, проиграли вчистую. Ну, и что? Недооценили мы наших дедов и бабок, забыли, что у главы впереди выборы. Будет нам наука, ничего страшного, проигрывать тоже надо уметь. Из ГУВД области мне звонили хорошие люди, порадовали: наш отдел по итогам прошлого 2006 года занял первое место в области среди сельских отделов! Январь еще не кончился, а показатели у нас хорошие – 12 уголовных дел уже в суд направили, 14 преступлений раскрыли, мировому судье направили 46 материалов на лишение водительских прав. Этот год пока идем хорошо, жаль по Ванину, палку не срубили, взятка нам бы очень не помешала. Но хрен с ней! Нам надо быстро доводить до ума дело Акимова – это сейчас самая главная задача.
Полковник по привычке разлил коньяк по рюмкам, все выпили за первое место в области. Тряпов доложил, что по Акимову всё уже решено. Он сегодня составил с ним разговор, нагнал на него жути, про расстрел на месте при попытке побега, прочел ему показания медсестер, для храбрости налил водки, и даже на турник не пришлось вешать. Акимов живца проглотил, и дал правдивые показания. Ушел он из больницы через дверь, когда медсестры уснули. Незнакомый парень довез его до села Карловка. Он через озеро, по льду, ушел в Заозерный, убил сестру и сожительницу, и вернулся в Карловку. Тот же парень отвез его в Двуреченск, он через дверь прошел в больницу, вымылся, и лег спать. Допрашивал следователь прокуратуры Сиротин, в присутствии адвоката Коровина.
Полковник Березкин задумчиво спросил:
-Сколько метров от берега озера до дома Акимова?
-Примерно 500, - уверено ответил Тряпов, - мы уже с Макаровым все просчитали. Ширина озера 5 км, туда и обратно получается около 11 км. Средняя скорость человека при ходьбе 4 км в час. Человеку идти около 3 часов. Акимов молодой, он прошел быстрым шагом за два часа, или быстрее, еще смотреть будем. У него всего было три с половиной часа – с 2 часов 30 минут ночи до 6 часов утра. От Двуреченска до Карловки 35 км, время ночное, зима. Если машина ехала 70 км в час, то туда и обратно ровно час. У него остается пол часа убить, все сходится.
-Петрович, - заговорил Макаров, - все срастается! Убийство было в 4 часа. Как раз 1,5 часа туда, убил и 1,5 часа обратно.
-Нет, - отрезал Березкин, - не сходится, и не срастается. Убийца был в квартире в 3 часа 45 минут, там шум начался. Или вы забыли, что говорит соседка Белова? По вашим расчетам ему в один конец 1,5 часа, а по делу у него было только 1 час и 15 минут. Надо решать.
-Петрович, - весело сказал Тряпов, - значит, он туда бегом бежал.
- А зачем ему бежать? – удивлёно спросил Березкин.

-Петрович, - ответил Тряпов, - мы тебе самое главное не сказали, он сожительницу убил на почве мести, она его заразила каким – то венерическим заболеванием. У него начались гнойные выделения, и он решил отомстить, а сестра вмешалась, пришлось и ее убивать. Вот так – то!
-Петрович, - добавил Макаров, - а бил он их по голове ножкой от табурета. Он сам сегодня это сказал, и указал место, где эти ножки лежат. Мы со следователем Сиротиным ездили, проводили в квартире дополнительный осмотр, и в том месте, где указал Акимов, нашли эти самые ножки. Понятые всё подтвердят! Следак ножки изъял, и направил на биологическую экспертизу, на предмет обнаружения на них крови человека. Мы с Тряповым эти ножки и куратору с ГУВД показали. Квартиру отдали матери, больше там искать нечего, пусть всё вымывает. Она спрашивала, когда сын вернется, я сказал, что через несколько дней, как отсидит 10 суток. Сказал, что день и ночь ищем убийцу. Для нее будет шок, когда узнает, что её сын и есть убийца, не дай Бог никому таких новостей!
-Алексей, - спохватившись, спросил Березкин у Тряпова, - надеюсь, ты куратора проводил не с пустыми руками?
-Обижаешь, начальник, всё как положено, он остался доволен. Я при нем корреспондентам рассказал про дело Акимова, как он пытался алиби себе придумать. Обо мне статья выйдет в областной газете, называться будет: « Интуиция против алиби!»
-Растешь на глазах! – уже весело сказал Березкин. - Надеюсь эти ножки от табурета квадратной формы?
-Нет, - уверено ответил Макаров, - они круглой формы, а вот ребро у них есть, на торце. Торец как бы прямой, а по кругу как бы ребро. Есть ребро! Следак сказал, что, скорее всего именно этими ножками били, а если так, то найдут на них кровь.
Березкин налил еще по рюмке коньяка, засмеялся и сказал Макарову:
-Тебе, Василий Александрович, надо написать большую научную статью по геометрии, и назвать ее: « Прямоугольное ребро круглой формы», или « Отсутствие разницы между прямой линией и окружностью», и выставить эту работу на соискание Нобелевской премии по математике. Ну, что Ванин у нас не сросся, зато Акимов срастается! За это стоит выпить!

В четверг Вера Олеговна, выпив успокоительных, начала отмывать квартиру дочери от крови, плача, она скоблила кровь с пола, стен, потолка. Невестку Светлану она отстранила от этой уборки, заявив, что это её долг, и она исполнит его до конца. Тяжело матери, скоблить кровь своей убитой дочери, врагу не пожелаешь. Вечером, убираясь в спальной комнате, под диваном, Вера Олеговна, нашла сильно скомканную, документальную фотографию. Она ее разгладила, с фотографии на нее смотрело незнакомое лицо молодого парня. Чем больше она вглядывалась в фотографию, тем больше интуитивно в ней росла уверенность, что этот парень и есть убийца. Она забрала фотографию домой, где ее внимательно рассматривали сын, невестка и внучка. Совершенно точно этого парня они не знали, никогда не видели, и Люба не могла хранить эту фотографию, ведь это был совершенно чужой парень.
Все выслушали версию Веры Олеговны о том, что на фотографии изображен парень, которого Наташа Иванова, якобы ждала из армии, но не дождалась. Он вернулся и убил ее за измену, а их Любушку, как лишнего свидетеля. В момент, когда Наташа поняла, что ее убьют, она скомкала его фотографию, и бросила за диван, чтобы потом милиция по этой фотографии нашла убийцу. На семейном совете решили передать фотографию в милицию, но до этого съездить в дальнюю деревню к матери Наташи, и показать ей фотографию.
Сказано, сделано, утром в пятницу 28 января Андрей вместе с матерью уехал в Наташину деревню, где без труда нашли её покосившийся дом. Уже с утра мать Наташи была крепко выпивши, и вообще не хотела с ними говорить, считая именно их виновными в смерти своей дочери. Но потом, за бутылку, сделала одолжение, долго рассматривала фотографию, и заявила, что этого парня она не знает. Так же долго рассматривали фотографию бабушка Наташи, и две девушки - близкие подруги Ивановой по школе, которые уверено, заявили, что парня, изображенного на фотографии они не знают, и, что это точно не тот парень, которого убитая ждала из армии. Вера Олеговна показывала эту фотографию водителю автобуса, и людям, ехавшим в райцентр, но все решительно парня не знали, хотя водителю он вроде бы, кого-то напоминал. Вера Олеговна, пришла к выводу, что это парень вообще не из Двуреченского района. Тогда, было совершенно непонятно, как его фотография, могла оказаться на месте убийства.
В Двуреченске Вера Олеговна пошла в милицию. Её принял подполковник Тряпов, внимательно выслушал, наклеил фотографию на чистый лист бумаги и отнес в паспортно-визовую службу, поручив сотрудницам, сравнить фотографию парня с фотографиями жителей района. Он же показал фотографию всем операм, но никто из них этого парня не знал, хотя это лицо где-то раньше видели. Тряпов отнесся к матери очень доброжелательно, и заверил ее, что сын скоро будет дома.
Своей хваленой интуицией Тряпов прочувствовал, что парень изображенный на фото должен иметь прямое отношение к убийству. Тщательно проверив архив паспортистки, доложили, что опознать парня по фотографии не представилось возможным, и на 100% можно утверждать, что этот парень в районе не зарегистрирован. Тряпов лично пошел в изолятор и предъявил фото Акимову, но и он парня не знал. После некоторых раздумий, Тряпов оставил фотографию у себя в сейфе, а позже фото показывали работникам турбаз, кафе и бара, возили в город, показывали операм и участковым, но никто парня не знал, хотя вроде бы, лицо было знакомым. Объявлять неизвестного парня во всероссийский розыск не было оснований.

В субботу председатель районного суда Сытов, вышел на работу для рассмотрения ходатайства следователя прокуратуры Сиротина об избрании Акимову меры пресечения в виде содержания под стражей.
Ходатайство поддерживал заместитель прокурора района Зарубин, интересы Акимова защищал адвокат Коровин.
Акимов был доставлен в судебное заседание конвоем, и согласился с ходатайством, считая, что его необходимо взять под стражу, поскольку он совершил двойное убийство. Не возражал и адвокат Коровин.
Сытов рассмотрел ходатайство очень быстро, и избрал Акимову меру пресечения в виде содержания под стражей. С этой минуты он был официально арестован по обвинению в совершении убийства двух лиц.

Село не постоянно в своих симпатиях и антипатиях, идет время, меняется мнение людей. Новый слух как снежный ком катился из дома в дом. Оказывается, этот Акимов только прикидывался невинной овечкой, это он убил сестру и свою сожительницу, которая наградила его сифилисом, за что и убил! Да как ловко подстроил себе алиби, чтобы думали на других. Ловкий парень, но милиция его подлеца раскусила, хорошо работают, молодцы! А таких подонков, как Акимов стрелять надо, вешать и в Волге топить, нельзя таким ублюдкам, жить на земле, нельзя! Доктор Ванин зря такого подлеца защищал, только себе хуже сделал. А бывшую бухгалтершу Бог наказал, нечего было от мужа на сторону бегать, вот и осталась у разбитого корыта. Район негодовал, и ждал теперь жесткого приговора суда.
В конце января дошел новый слух и до семьи Акимовых, и вечером Сашенька домой не вернулся, хотя 10 суток уже прошло. Вера Олеговна позвонила в РОВД, и дежурный по отделу соединил ее с начальником криминальной милиции подполковником Тряповым, который сухо сообщил матери, что ее сын написал явку с повинной и признался в двойном убийстве. Тряпов сказал убитой горем матери, что ее сына защищает адвокат Коровин, и посоветовал все вопросы отныне решать только со своим адвокатом.
В этот вечер семейный совет Акимовых продолжался долго, были слёзы, таблетки и уколы. Было и твердая уверенность в том, что Сашенька никого убить не мог, и никого не убивал. Все Акимовы были в этом единодушны. Главной задачей семьи теперь стала защита Сашеньки, только как его защищать никто из них не знал, в их семье не было судимых, и они не знали даже как передать передачу. Все Акимовы помнили, как первым в милицию забирали старшего сына Андрея, которого им еле удалось отбить. Они понимали, что Сашеньке не повезло, если бы забрали Андрея, ему бы пришлось писать явку с повинной и признаваться в двойном убийстве. Прожив в селе жизнь, Вера Олеговна прекрасно знала, какими злыми могут стать сельчане по отношению к семье убийцы, доброго слова от них не услышишь, и помощи никакой не окажут, все в одночасье отвернутся. Жизнь заставляла ее нести и этот крест. В конце совета решили ехать к адвокату, выяснить обстановку, и передать Сашеньке передачу, решили обязательно встретиться с доктором Ваниным.
На следующий день Вера Олеговна и Светлана уехали в Двуреченск. Кое-как, нашли кабинет Коровина. На двери висела табличка: « Заволжская область. Адвокатский кабинет № 112, адвокат Коровин Игорь Викторович». Коровин принял их приветливо, сообщил, что дело ведет следователь районной прокуратуры Сиротин, который и даёт разрешение на передачу. Адвокат сообщил им, какие продукты и предметы можно передавать, а какие нет. Он ознакомил их с принципами работы адвокатуры, которая существует за счет денежных платежей граждан. Сказал, что дело повышенной сложности, и предложил им заплатить за защиту сына гонорар в сумме 15.000 рублей за следствие и 30.000 за судебное заседание, которое будет проходить в областном суде. Когда женщины заявили, что у них таких денег нет, мягко, но настойчиво предложил им продать квартиру покойной дочери.
По делу он сообщил, что Сашенька чувствует себя нормально, переживает, сильно раскаивается в содеянном, и добровольно, без принуждения, написал явку с повинной, в суде, при избрании меры пресечения он полностью признал вину и просил изолировать его от общества. Женщины были поражены. Адвокат поведал им, что Саша избрал правильную тактику защиты – явился с повинной, активно способствовал раскрытию преступления – это ему зачтется. По закону в таком случае, суд не может назначить наказание больше трех четвертей максимального срока наказания, предусмотренного статьей. По статье Саше грозило лишение свободы от 8 до 20 лет, или смертная казнь, или пожизненное лишение свободы. Он продолжал:
-Смертная казнь не применяется, пожизненное заключение, ему не грозит, он ведь ранее не судим. Остается лишение свободы до 20 лет, но при наличии, явки с повинной и активном способствовании раскрытию преступления, вашему сыну не может быть назначено наказание более 15 лет лишения свободы. Думаю, немного мы сможем еще снизить, вам надо готовиться к 13 – 14 годам, и это далеко не худший результат при таких обстоятельствах дела! Могло быть намного хуже – лет этак 18 – 19.
До женщин медленно доходил смысл сказанного. Коровин закурил и спросил:
-Так вы будите платить?
-За что? За 13 – 14 лет тюрьмы, тому, кто никого не убивал? Вы знаете, что мой сын в ночь убийства находился в больнице?
-Это его первоначальная версия, – спокойно ответил Коровин, - но она не нашла своего подтверждения. Органы следствия неопровержимо доказали, что убийство совершил именно ваш сын, который искусственно пытался создать себе алиби. Вы мать, и вам сложно поверить в то, что ваш сын убил вашу дочь. Я то же не хотел бы верить в это, но, увы, всё доказано.
-Игорь Викторович, - неуверенно спросила Светлана, - а за что Саша убил Любу?
-Это очень деликатная тема, - ответил Коровин, - очень. Видите ли, его сожительница заразила Александра сифилисом, и он убил ее на почве мести, а вашу дочь, как нежелательного свидетеля.
-Бред, какой – то! – нервно воскликнула Вера Олеговна. Она встала и вышла из кабинета, Светлана поспешила за ней. Возмущению Веры Олеговны не было предела, а невестка с ней соглашалась:
-Какой сифилис? Какой нежелательный свидетель? О чем вообще этот адвокат говорит? Какой наглец, дай ему 45 тысяч за 14 лет тюрьмы для невиновного парня! Чем он вообще помог Сашеньке?
Они пришли в прокуратуру, где следователь Сиротин подписал разрешение на передачу. Вера Олеговна сказала Сиротину, что не верит в виновность сына, и спросила:
-Можно ли, заменить адвоката, и как это делается?
Вопрос следователю явно не понравился, и он сухо ответил:
-Верите вы в виновность сына или нет – это ваше личное дело. Менять адвоката я вам не рекомендую, но если хотите другого защитника, можете заключить соглашение с адвокатами районной коллегии адвокатов, которые находятся в здании суда. Но хорошо подумайте, ведь Коровин – это лучший адвокат в нашем районе!
Свекровь с невесткой пошли в суд, где судебные приставы провели их в кабинет адвокатов. Там их встретил председатель коллегии адвокат Травкин. О деле он был уже наслышан, оно было мутным, а защита Акимова неминуемо вела к конфликту с прокуратурой и милицией, к сильному конфликту. Такая перспектива Травкина не устраивала. Он выслушал женщин, и объяснил им, что в его коллегии 4 адвоката на 4 судей, трех федеральных и одного мирового. Все его адвокаты и он сам постоянно заняты в уголовных и гражданских делах. Кроме того, надлежащего опыта по делам областной подсудности у них нет.
У Травкина появилась редкая возможность лишний раз столкнуть лбами своего главного конкурента адвоката Борского с прокуратурой и милицией. Столкнуть в жестокой, бескомпромиссной борьбе, а самому понаблюдать со стороны. Глядишь, и сломают Борскому шею, и не будет больше опасного конкурента. Травкин знал, что в этом деле прокурор Красильников и начальник милиции Березкин не отступят ни за что, поскольку, кроме как на Акимова это убийство вешать просто не на кого.
Травкин стал убеждать женщин обратиться к адвокату Борскому, и начал нахваливать ненавистного конкурента, объясняя, женщинам, что у Борского опыт работы больше 25 лет, из них 10 лет он был судьей. Из местных адвокатов он один ведет дела в областном суде, и лучше его никто Сашу защитить не сможет. Он объяснил женщинам, как найти кабинет Борского, и с чувством исполненного долга их проводил.
Не мог Травкин простить Борскому дело доктора Ванина, он чувствовал, догадывался, почти точно знал, что ветеранов идти к главе убедил именно Борский – его подчерк. Да и лишний раз столкнуть лбами Борского с Коровиным тоже не мешало. Ух, как они оба надоели, нагло и цинично, уводят из под носа пушистых платёжеспособных клиентов!
Женщины пришли к закрытой двери с табличкой: « Заволжская область. Адвокатский кабинет № 207. Адвокат Борский Сергей Михайлович».
И Вера Олеговна вспомнила судью Борского Сергея Михайловича. Вспомнила, как она сама и все другие совхозные бухгалтера боялись идти в суд к нему на допрос, по делам о кражах поросят. Как он внимательно и скрупулезно изучал журналы учета поголовья скота на фермах, как ехидно ухмылялся, как будто видел хищения и приписки. Как смотрел на них тяжелым взглядом, как холодно и жестко задавал вопросы. Вера Олеговна вспомнила, как от его взгляда и вопросов у нее от страха выступал липкий пот на спине, и пересыхало во рту. Не только у нее, даже Григорий Одуванцев, который не боялся никого на свете, и тот побаивался Борского и, тогдашнего начальника милиции майора Ремнева. Только здороваясь с ними, да с первым секретарем райкома КПСС Романовым, Одуванцев раскланивался, чуть ли не в пояс.
В те времена все руководители района приезжали в совхоз – миллионер за дешевыми кормами, медом, маслом и мясом. Все, кроме Борского и Ремнева, только их она никогда не видела среди просителей. Потом они оба ушли. Ремнев ушел со скандалом, его выгнали с партии и с работы, за то, что хотел подвести Одуванцева под расстрельную статью, за хищение государственного имущества в особо крупных размерах. Борский ушел тихо, кто говорил сам ушел, а кто говорил, что убрали, чтобы не мешал хорошим людям деньги делать.
 
С нами с
28.07.2008
Сообщения
1 601
Репутация
533
Возраст
69
Откуда
Самарская область, Шигонский ра-н
Книга от vashzema
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Прождав какое – то время, женщины ушли в милицию, где передали передачу сыну. Когда вернулись, дверь была уже открыта, и они зашли в маленький кабинет. Борский поздоровался и вежливо сказал:
- Заходите, Вера Олеговна, я вас давно жду! Присаживайтесь, разговор будет долгий и тяжелый, расскажите всё, по порядку, никуда не спеша. Увы, вы уже и так очень сильно опоздали.
Вера Олеговна говорила долго и путано, временами она начинала плакать, и тогда говорила Светлана. Борский слушал, не перебивая, что-то записывал для себя на лист бумаги, и временами задавал вопросы.
Его интересовало, как забирали сына Андрея, кто, как и когда забрал Сашу, какую таблетку нашли в ванной комнате, был ли в доме молоток, или аналогичный предмет, подробно расспрашивал про нож и ожоги на лице убитой дочери. Спрашивал про фотографию, и просил описать тех двух незнакомых женщин, которые были на похоронах и поминальном обеде. Просил нарисовать, где находились трупы, и где была кровь, особенно на стенах и потолке. Внимательно рассматривал рисунки, спросил, в чем были одеты девушки в момент убийства, курили ли девушки и сын Александр? Какие сигареты курит сын? Затем сказал:
-Люди устроены таким образом, что им очень нравится, когда их хвалят, и они прекрасно относятся к тому, кто их хвалит. А тот, кто им говорит неприятную, горькую правду часто становится врагом, но вас хвалить не за что. В том, что ваш сын сидит, виноваты вы! Я понимаю, что у вас были похороны, но забыть о сыне на 13 дней вы не имели права, а он оказался брошенным, без передач, без слов поддержки с воли. Он имел все основания полагать, что вы бросили его на произвол судьбы, что вы тоже считаете его убийцей! Он сам в суде просил изолировать его от общества, в том числе и от вас! Если бы вы пришли сразу, я могу гарантировать на 90%, что его вытащил бы. Сейчас, увы, я вам ничего обещать не могу! Вы понимаете, что вы наделали?
-Неужели нет выхода? – Вера Олеговна, плакала навзрыд. – Неужели нельзя ничем помочь? Мы ведь не понимали, не знали, что надо делать, я просто верила Тряпову, что сын скоро придет домой.
-Вера Олеговна, - печально ответил Борский, - это вас не оправдывает! Боюсь, выхода действительно нет! Запомните, все, что на себя наговорил ваш сын без адвоката – это пол беды, а все, что он на себя наговорил в присутствии адвоката – это уже беда, большая беда. Насколько я знаю, Саша признался в убийстве в присутствии адвоката Коровина, и эти признания были записаны на видеокамеру, всё – это конец, это срок!
-Почему? – удивлёно спросила Светлана. – Разве нельзя потом от этих показаний отказаться?
-Можно, хоть 10 раз, любой подсудимый может в суде отказаться от своих показаний в ходе следствия. Если эти показания даны без адвоката, суд считает их не надлежащими доказательствами, и исключает из доказательств, и на них больше нельзя ссылаться. Это сделано, для того, чтобы защитить людей от незаконных способов ведения следствия, когда к людям применяется насилие. Но если, показания даны в присутствии адвоката, суд будет расценивать их как надлежащие доказательства. Закон считает, что при адвокате никого не бьют, и не заставляют давать показания. Всё! Саша дал показания при адвокате, и значит, его никто не бил и не заставлял себя оговаривать. А, ваш случай, когда адвокат предатель, работающий на обвинение, закон не предусматривает вообще. Адвокат по закону обязан защищать, и еще раз защищать, и ничего больше! А если адвокат вместо защиты своего клиента помогает его упрятать в зону на много лет, то это проблемы палаты адвокатов, а не закона, который такую подлость предусмотреть не в силах. Я понятно излагаю?
-Понятно, но, что же нам сейчас делать? – подавлено спросила Вера Олеговна. – Что вы, Сергей Михайлович, нам посоветуете?
-Мы с вами говорим уже пол дня, но я так и не понял, что вы вообще хотите, и, что хотите лично от меня? Чтобы я вас выслушал? Мы уже поговорили, но вы молчите о самом главном, хотите ли вы защищать вашего сына?
-Сергей Михайлович, - твёрдо ответила Вера Олеговна, - я точно знаю, что мой сын никого не убивал, и прошу вас принять на себя его защиту. Мы готовы оплачивать ваш труд, и я продам Любину квартиру. Есть ли вообще выход, можно ли помочь Сашеньке?
Борский молча куривший возле окна, спросил:
-Вера Олеговна, после убийства кто – нибудь спрашивал вас про Сашиного отца, спрашивал ли где сейчас Одуванцев? И если да, то кто?
-Да, - ответила Акимова, - Перов Савелий Глебович спрашивал, знаю ли я где сейчас Одуванцев. Я ему ответила, что не знаю, я ведь на самом деле не знаю. За все годы от него не было ни одной весточки, ни одного звонка! Я так же не знаю, где мой муж, но какое это имеет значение? Я сама всё заплачу.
-Денег у вас не хватит, - сказал Борский, - а у Одуванцева хватит. Я думаю, если бы он знал, где его родной сын, он бы заступился, и на его деньги можно было бы организовать несколько серьезных депутатских запросов, несколько разгромных статей в прессе. А без денег, увы, вас слушать никто не будет, скажут, милиция всё делает правильно и законно! Я вам не отказываю, и возьмусь защищать вашего сына, но с некоторыми оговорками.
У нас в области люди равны перед законом только на бумаге, а по жизни равны те, у кого нет денег, власти и связей. Деньги, власть и связи сейчас решают практически всё. В деле вашего сына, наш РОВД действует ради создания иллюзии раскрытия двойного убийства, с хорошо понятной целью продемонстрировать начальству высокий профессиональный уровень наших сыщиков. От адвоката, его опыта, знания закона, умения защищать в нашей области, увы, зависит очень мало.
Условия мои такие, что хотите, делайте, но найдите Одуванцева, во всяком случае, попробуйте его найти. Он сейчас большой миллионер и возмутится, что кто-то смеет пытать его сына. Он должен встать на его защиту, даже кровожадные волки и тупые крокодилы защищают своих детенышей. С вами договариваемся, я защищаю вашего сына, пока не появится его отец, а дальше я буду, не нужен, Григорий Иванович сам его защитит.
Теперь по оплате. У нас есть расценки, например, одна беседа в городском СИЗО стоит 3.000 рублей, плюс транспортные расходы и две бутылки нормальной водки для сотрудников СИЗО, чтобы провели без очереди, и никто не мешал беседовать. Поэтому в ближайшее время находите за следствие 20.000 и начинаем работать, а дальше будет видно. Одуванцева можете искать публично, пусть все об этом знают.
Все о чем мы с вами говорим – это наша тайна, и разглашению она не подлежит. Всех людей, которые будут пробовать у вас, что – нибудь узнать запоминайте, или записывайте, а я на досуге подумаю, как нам дальше поступать, и встречусь с Сашей.
Светлана спросила:
- Каким образом Сашу заставили взять на себя убийство, которое он не совершал? Ведь теперь всю жизнь придется сидеть! Что же он не мог выдержать пытки? Побили бы и бросили!
- Профессиональные пытки практически никто выдержать не может, только единицы совершено отчаянных людей, и если нам говорят, что кто-то выдержал пытки, то нам или врут, или те, кто пытал, не умели это делать.
Мне приходилось читать, что во время Пиночета в Чили женщин пытали, угрожая выпустить внутрь женщины, озверевшую от голода крысу. Не знаю, правда или нет, но писали, что не нашлось ни одной женщины, которая бы выдержала эту пытку, ужас парализовывал волю женщины и она начинала говорить. Крысу выпускать не приходилось.
-Страшная пытка, - с содроганием сказала Светлана.- Но у нас в стране ведь не фашистская диктатура. Пытки у нас запрещены законом, Саше же никто не угрожал скормить его крысам.
- Закон и жизнь у нас в Заволжской области, увы, вещи разные, – устало ответил Борский. – Сашу вешали на турник, связав его в узел. Когда человек висит, привязанный за одну точку начинается парализация всех мышц тела, отмирают клетки спинного мозга, а они, как я слышал, не восстанавливаются. Человек понимает, что может стать инвалидом или умереть, во всяком случае, опера ему это внушают. Страх за свое здоровье и жизнь заставляет людей признаваться в чём угодно.
Конечно, у нас пытки запрещены законом, конечно! Но у нас в районе еще никого за пытки не посадили, у нас менты потому и пытают, что им все сходит с рук. К большому сожалению, защита чести мундира у нас пока важнее соблюдения закона, и поэтому настоящий убийца будет гулять на свободе, а Саша, не выдержавший пытки, и в этом заключается вся его вина, будет сидеть в тюрьме. Если бы вы принесли полковнику Берёзкину толстую пачку баксов, то в камеру сразу же посадили бы другого убийцу, у которого нет денег. А поскольку пачки баксов у вас нет, сидеть будет ваш сын, он сегодня просто назначен играть роль кровавого убийцы.
И последнее, напишите письмо Григорию Ивановичу Одуванцеву, в котором укажите, мол, лично полковник Берёзкин пытает его сына, и собирает весь компромат на отца. Мол, Берёзкин говорил Саше, что посадит не только его, но и Одуванцева тоже, и попросите отца срочно вмешаться и встать на защиту сына.
- Я же не знаю где Одуванцев, - в отчаянии воскликнула Вера Олеговна.
- Это я уже понял, - холодно ответил Борский. – Против вашего сына действуют незаконно, и нам тоже придётся играть без правил, иначе мы ничем Саше помочь не сможем. Сейчас необходимо хотя бы прекратить пытки. Напишите письмо и принесите мне, я проверю, и отправим его в Москву по какому-нибудь вымышленному адресу.
- Сергей Михайлович, - испугано спросила Светлана,- а мы хуже Сашеньке не сделаем?
- Ему сейчас настолько плохо, что сделать ещё хуже уже просто невозможно! И не стройте никаких иллюзий, шанс выйти на волю у вашего сына очень мал, он призрачен. Надейтесь на худшее, и готовьтесь к самому худшему, ведь к хорошему привыкают быстро, а к плохому очень долго и болезненно. Ищите Одуванцева!





Бывший начальник Двуреченского РОВД майор Ремнев жил в своем небольшом доме на окраине поселка. Дети давно переехали в город, и после смерти жены жил он один. Перебивался от пенсии до пенсии, держал пять кур и петуха, с радостью работал на огороде в 20 соток, считая своим долгом ежегодно обеспечивать детей яблоками, клубникой, картофелем, луком, другими фруктами и овощами. Летом сын и дочь навещали его с внучатами, а зимой он жил одиноко, и много времени уделял подледной рыбалке.
Просьбу Борского о разрешении прийти поболтать воспринял с радостью: не забывают старые друзья! К визиту гостя подготовился основательно: сварил уху из свежепойманых окуней, нажарил картошки с салом, отдельно окуневой икры, сварил вкрутую яиц, нарезал копчёной грудинки, из погреба достал маринованных маслят, жареных опят, соленых груздей, помидорчиков и огурчиков, квашеной капусты, поставил на стол вазу с яблоками и бутылку чистой как слеза самогонки, настоянной на рябине. Гость пришел во время, принес с собой бутылку водки, фруктов и конфет. Борский неоднократно предлагал Ремневу помощь в устройстве на работу адвокатом, но тот категорически отказывался. Не мог он всю жизнь ловить преступников, а потом начать их защищать, и не было у старого опера желания кого-то защищать, да и не умел он это делать.
Выше среднего роста, крепкого спортивного телосложения, с густыми светло русыми волосами, всегда внимательно смотрящими серыми добрыми глазами, он выглядел несколько моложе своих 63 лет. Ремнев пришел в уголовный розыск, когда там еще работали фронтовики. Университетов они не кончали, по жизни были суровыми, кристально честными и крайне трудолюбивыми, трудоголиками были. Они неделями сидели в засадах, разрабатывали хитроумные оперативные эксперименты, честно работали с агентурой, никогда не обманывали, и не давали невыполнимых обещаний, а уж если что-нибудь обещали агенту или уголовнику, то держали слово любой ценой. Все знали, что честное слово опера твёрже камня, и этот факт не нуждался ни в каких доказательствах. Инспектора уголовного розыска знали всех жуликов в районе, знали, кто, чем жил, где и что воровал, поэтому в те годы вор сидел в тюрьме. Ремнев учился у них работать, и всю жизнь так работал. Этому впоследствии учил и подчиненных, но честность, справедливость и трудолюбие выходили из моды. За излишнее рвение при защите государственной собственности, был исключен из рядов КПСС, и с большим скандалом уволен с работы.
На стандартный вопрос: « Как дела?», Ремнёв последние годы всегда отвечал фразой прочитанной в какой-то умной книге: « Как у жёлудя, упадёшь, свиньи съедят, а пожаловаться некому, вокруг одни дубы!»
Сели за стол. Выпили самогонки, закусили, поговорили о рыбалке. Ремнев ворчал, что невозможно рыбачить между браконьерских сетей полковника Березкина, что сети везде открыто продаются, и никто с этим злом не борется. Браконьеров становится всё больше и больше, а рыбы все меньше и меньше, великая русская река Волга потихоньку превращается в мертвое безжизненное болото.
-Стало быть, - не весело подвел итог Ремнев, - государственная политика в нашей Заволжской области нынче такая, разрешать браконьерство, раз с ним никто не борется. И кражи металла в нашей области сейчас разрешены и узаконены, раз везде пункты скупки краденого металла стоят. А ты, что, Михалыч, молчишь?
-А я, - весело ответил Борский, - анекдот вспомнил про зимних рыбаков, недавно в газете вычитал:
Коля звонит Васе и спрашивает, пойдёт ли он завтра рыбачить. Вася отвечает, что у жены-бабы разрешение спросит, и после разговора с ней радостно отвечает: « Нет, Коля, я завтра не пойду на рыбалку, мне жена дома разрешила напиться!»
Петрович, браконьерство и кражи металла сейчас криминальный, но всё же способ выжить, криминальный бизнес, так сказать.
А если серьёзно я всё думаю, ты помнишь, сколько мы с тобой при Горбачеве бабок за самогоноварение осудили?
-Время сейчас такое, Михалыч. Не то говоришь! Ты что, думаешь, я нюх потерял, не знаю, зачем ты пришел? Пришел ты по двойному убийству в посёлке Заозерном, только я там ничего не знаю, кроме того, что пацан, не при делах.
Выпили, поели, и Борский рассказал другу всё, что сам знал по делу. Высказал свое мнение по фотографии неизвестного парня, он думал, что на фото действительно мог быть изображен убийца, или фотография не имеет никакого отношения к убийству, и попала в комнату случайно. Могло быть и по – другому: убийца специально бросил на месте фото, чтобы пустить следствие по ложному следу. Ремнев добавил, что возможен еще один вариант: убийца бросил фото своего врага, чтобы заодно и с ним свести счеты, в надежде, что следствие найдет парня по фотографии, но тогда убийца живет где-то рядом, а не залетел издалека.
Долго они обсуждали в тот вечер это дерзкое убийство. Друзья сошлись во мнении, что нельзя исключать причастность Одуванцева, его заказ, хотя оба лично хорошо знали Григория Ивановича, и не могли допустить, что это его работа. В такое верить не хотелось, а вероятность найти Одуванцева, была небольшой, но все же реально существовала.
Ремнев посоветовал написать письмо Одуванцеву по вымышленному адресу и отправить его в Москву. В письме написать адресату, что сына его пытали в милиции, чтобы взял на себя чужое убийство, что наши менты от сына хотели получить компру на отца и подоить его как корову. Обязательно указать фамилию Березкина, мол, он лично пытал, и письмо отправить через почту, где Березкин его перехватит и прочтет. Полковник всё примет за чистую монету и лишится сна, все время будет ждать киллера, и пытать Акимова больше побоятся.
Борский ответил, что уже продумывал этот вариант, и пока не решил, когда по времени это лучше сделать. Сказал, что менты засветили одного агента, заслав его к Акимовой разузнать про связь с Одуванцевым, и дезинформацию теперь можно будет сбрасывать через их же человека.
Относительно таблетки с надписью « micro», найденной в ванной комнате, оба сошлись на том, что, как и фотография парня, она может иметь отношение к делу, а может, и нет. Таблетка могла действительно выпасть из кармана убийцы, могла быть им подброшена специально, могла принадлежать потерпевшим, и могла совершенно случайно оказаться на месте убийства, например, её потерял кто-нибудь из понятых.
По поводу способа убийства остановились на том, что убийство мог совершить маньяк, а мог и здоровый человек, маскирующийся под маньяка. Если это маньяк, то вскоре надо ждать аналогичное убийство. В случае если он местный, а не залетный. Когда? Никто, кроме этого психа, не знает. Где? Тоже никто не знает, ибо в мысли психа вообще заглянуть не возможно, нельзя их и угадать. Относительно окровавленного отпечатка пальца на двери ванной комнаты, можно было утверждать только одно – убийца был без перчаток. Всё! Оставил ли он отпечаток специально, как дерзкий вызов милиции, а может, просто забыл, или не успел стереть, было неизвестно.
Оба понимали, что этот отпечаток будет мешать осуждению Акимова за убийство, поскольку это не его отпечаток, но хорошо зная стиль работы полковника Берёзкина, оба предполагали, что, скорее всего с Ивановой «забудут» снять отпечатки пальцев.
Ожоги на лице Акимовой, так же вызывали много вопросов. С какой целью, и с какими нервами убийца жег лицо девушки? Мстил ей за что-то, или это его почерк, его фирменный знак? Почему тогда нет ожогов на лице Ивановой? Может быть, просто не успел? Или ожег лица девушки, есть стремление направить следствие по ложному пути? Окурки на месте убийства тоже вызывали недоумение. Убитые девушки не курили, а Акимов курил сигареты Прима по 4 рубля, а не PARLIAMENT по 44 рубля, и не WINSTON по 21 рублю. На месте убийства были окурки дорогих сигарет, причем разных сортов. Скорее всего, убийца хотел создать видимость группы, хотя достоверных данных о том, что убийца был один, по делу не было. Но маньяк всегда одиночка, эти волки стаей не ходят.
Выпили еще по рюмке, плотно закусили, и Ремнев продолжил разговор:
-Слишком часто стало встречаться, выражение не успел, но я знаю, что случайностей в таких делах практически не бывает. Смотри, Михалыч, не успел стереть отпечаток пальца на двери, не успел наставить аккуратных ожогов на лице Ивановой. Все считают, раз не изнасиловал убитых, значит, не хотел этого делать. А может быть, хотел, но не успел? Может быть, его кто-то спугнул? Ночь то была Крещение Господне! Люди ведь всю ночь по поселку ходили за святой водой. Квартира-то, на первом этаже, свет горит, не в темноте же он их убивал. Может кто – нибудь в окно постучал, снежок бросил, или крикнул что? Может в ту ночь, кто – нибудь его и видел, встретил случайно, эх, работать здесь надо, очевидцев искать! А наши дятлы только водку пить умеют, да людей на дыбу вешать. Но учти, если он хотел насиловать мертвых, тогда точно маньяк!
В вере мы с тобой ни фига не понимаем, но ведь убить двух людей страшный грех, а убить их в святую ночь, еще более страшный грех. А может, не православный убивал, может другой, какой веры, может быть сатанист. А может быть его никто не пугал, может быть, у него времени в обрез было, как у твоего Акимова? Ты об этом, Михалыч, не думал?
-Думал, Петрович, все может быть, дело очень мутное, версий хоть отбавляй. Но работать будут только с одной: убил Акимов, а это очень страшно. Я вот еще, что никак понять не могу: от бара, где работала Иванова до квартиры, где она была убита менее 10 минут идти пешком. Акимова пришла за Ивановой к бару около 2 часов ночи, и они вместе пошли домой. На следующее утро в 7 часов Акимова должна была встретиться с матерью на автобусной остановке, и вместе ехать в больницу к Акимову, и Иванова, вроде тоже собиралась с ними ехать. Спать им оставалось менее 5 часов. По идее, придя, домой, они должны были лечь спать, при этом они должны были раздеться.
Но в 4 часа утра их убили одетыми! Понимаешь, Петрович, одетыми! На момент убийства кровати были заправлены, не убийца же их одел, и заправил кровати! И еще, обе убитые девушки всегда на ночь смывали с лица косметику, а в 4 часа утра косметика не была смыта с лица Ивановой. По Акимовой сказать ничего нельзя, она лежала лицом вниз, вся в крови, и не было видно, смыла она косметику, или нет. Теперь допустим, что в 3 часа 45 минут к спящим девушкам пришел Акимов, и неужели родная сестра и сожительница стали бы одеваться, краситься, заправлять кровати? Нет, не стали бы! Значит, они или где-то гуляли, и пришли домой перед самым убийством, или у них в гостях кто-то был, и этот гость мог уйти перед самым приходом убийцы, а мог и сам оказаться убийцей. Вера Олеговна утверждает, что ее дочь никогда бы не пустила в квартиру незнакомых людей, но это не факт.
-Не факт, Михалыч, никому нельзя верить! Только фактам, а это не факт, а вот то, что были одеты, и койки заправлены – это факт, и смерть соседа то же факт. Годы лежал парализованный, и вдруг умер! Может он, таких страстей в ту ночь наслушался, что сердце остановилось, от страха. Он, может быть, и узнал убийцу по голосу, а может, и нет – это мы уже никогда не узнаем. Может быть простое совпадение, а может быть с соседкой надо очень серьезно работать. Ты попробуй найти на неё выход, она может знать убийцу, но смертельно боится назвать его имя, и утверждает, что ничего не знает. И если у неё есть основания бояться мести убийцы, то он не парень с улицы, а серьёзный и очень опасный зверь! В этом плане тоже надо хорошо подумать.
И ещё один факт – убийцу девушки в квартиру пустили сами, ведь не ломал же он входную дверь, шум бы был на весь посёлок, да и на двери были бы следы взлома. Значит можно сделать вывод – возможно убийца близкий знакомый погибших, а может быть, и нет. Здесь много разных рабочих версий возникает, но не факт, что их будут исследовать, скорее всего, остановятся на запасном варианте – убийца Акимов, да и явку с повинной с него уже выбили. Так на много проще, чем искать настоящего убийцу! И дело здесь не только в Берёзкине, годы идут, а этот план, этот процент раскрываемости никто не отменяет, и необходимость иметь хорошие показатели работы отдела и вынуждает наших ментов искать запасные варианты, а не ловить настоящих преступников.
Год назад, мой внук, тогда еще курсант школы милиции, вместе с товарищами проходил стажировку в уголовном розыске в нашем областном центре. Молодые ребята были настолько шокированы увиденным, что напрочь отказались от работы в розыске. В Заволжске работают очень просто: при поступлении сообщения о краже, два опера едут осматривать место происшествия, а два других едут на областной автовокзал. Одни выясняют, что похищено, а другие ищут подходящего бомжа на роль вора. В отделе бомжу объясняют, что он украл, и куда всё дел, на всякий случай бьют пару раз по печенке, и кража раскрыта. Воры воруют, бомжи сидят, розыск работает, и создаётся иллюзия полного благополучия и прекрасной работы силовиков.
- В веселое время мы живём! Петрович, никому не запрещается сравнивать Божий дар с яичницей, только толку от этого сравнения никакого нет, и никому нет никакой пользы. Можно, конечно, считать убийцей Акимова, но от этого никто ведь не выигрывает.
- Как никто? Убийца выигрывает! Менты выигрывают, они двойное убийство раскрыли, а тот факт, что настоящий убийца на свободе никого сейчас не интересует!
Понимаешь, друг, когда я отделом руководил, у меня практически не было никаких прав, только обязанности. Я изначально всегда и во всём был виноват: в ГУВД меня драли как сидорову козу, за раскрываемость и за все без исключения показатели работы отдела, райком КПСС постоянно терроризировал, требовал ужесточить борьбу с хищениями социалистической собственности, обеспечить сохранность урожая на колхозных полях и токах, бороться с несунами, самогоноварением и т.д. Прокурор Сергеева задолбала в доску ежедневными проверками, и ты в своём суде, достал многочисленными доследованиями, оправдательными приговорами, бесконечными исками о признании неправомерными действий сотрудников милиции. Помнишь?
- Как же забыть, Петрович! Теперь таких исков нет, никто с ментами судиться уже не хочет, себе дороже!
- На коллегиях ГУВД области всегда драли всех 48 начальников всех отделов. Генерал с трибуны чеканил, такой-то отдел плохо работает, начальник вскакивал, и громко кричал: «Виноват, товарищ генерал!» Итак, всех без исключения, и выговоры по ходу дела раздавали. И вот на одной коллегии меня генерал пропустил, всех отлаял, а меня нет. Ну, все думаю, хана, сейчас выгонят! Генерал переходит ко второму вопросу, и называет меня. Я вскакиваю и кричу: «Виноват, товарищ генерал! Раскрываемость повысим, профилактическую работу улучшим…» Он как рявкнет: «Молчать, ко мне!» Ну, думаю всё, доработался, и иду к трибуне, а генерал приказывает всем встать, и зачитывает Указ Президиума Верховного Совета РСФСР о награждение орденом майора Ремнёва, за проявленное мужество и героизм. А меня предупредить не успели, я растерялся, и опять за своё, мол, виноват. Генерал рассмеялся, и напомнил, что говорить надо. Ну, я как положено: «Служу Советскому Союзу!»
Сейчас, друг, как я понимаю, всё изменилось на 180 градусов, у наших ментов есть все права, только права и никаких обязанностей. Райкома КПСС нет, а глава им по фигу, прокурор по службе полностью зависит от милицейских показателей, в связи с изменением процессуального закона, суд на доследование дело вернуть не имеет права, оправдательных приговоров нет по определению. Что какой-нибудь сержант, как курица лапой напишет, то наш районный суд и продублирует. Вся правоохранительная система нашей области давно уже работает не на результат, он ей не нужен, система просто показывает начальству, что она существует, действует и добивается каких-то показателей. Ей сейчас важно отчитаться, создать видимость работы, а там, хоть трава не расти. Поэтому и появляются дела типа Акимова, нужно ведь не поймать убийцу, нужно отчитаться! Система давно уже работает сама на себя, сама себя обслуживает, зарабатывает бабки, и никто ей не указ. Когда над ментами нет жесткого контроля сверху, тогда начинается беспредел и вседозволенность!
- К сожалению, ура!
- Михалыч, ты на цифры посмотри. Я вот сравниваю 1987 и 2007 год:
население нашего Двуреченского района было 31.000 человек, стало 24.000, в РОВД тогда работало 63 милиционера, а сейчас 150 сотрудников. В прокуратуре работало четыре человека – сейчас девять. В суде был один судья, два секретаря и один судебный исполнитель, а сейчас три федеральных судьи и один мировой, три помощника судьи, девять секретарей, три сторожа, водитель и курьер. Вместо одного судебного исполнителя сейчас работает девять судебных приставов, тогда было два адвоката, ты и Аринштейн, а сейчас вас шестеро. Адвокаты сами зарабатывают, а ведь остальные все бюджетники, и по сельским меркам зарплату получают очень большую, особенно судьи и прокуроры. За счёт бюджета вся система обеспечена компьютерной техникой. Вбухали в систему нефтедолларов немеряно, а разве она стала качественней работать, лучше помогать людям?
- Нет, Петрович, не стала. В моём понимании судебная система хороша только тогда, когда невиновные люди в тюрьмах не сидят. В нашей Заволжской области и в 1987 году невиновных сажали, и сейчас их в зонах полно сидит, время просто такое.
- Понимаешь, Михалыч, коллектив-то в РОВД здоровый, их Тряпов с Берёзкиным баламутят, рыба ведь с головы гниёт!
- Рыба действительно гниёт с головы, а чистят её с хвоста!
- В тот-то и всё дело, Михалыч! А в целом в отделе нормальные ребята, я ведь многих из них брал на службу, многих учил работать. Они умеют, если бы полковники не искали запасные варианты, то вполне реально наши ребята нашли бы настоящего убийцу. И прокурор в районе какой-то слабый, бесхарактерный, всё Берёзкину в рот заглядывает.
Выпили на посошок и расстались, договорившись еще раз встретиться через пару недель.
 
С нами с
28.07.2008
Сообщения
1 601
Репутация
533
Возраст
69
Откуда
Самарская область, Шигонский ра-н
Книга от vashzema
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Встреча с Акимовым в СИЗО произвела на Борского удручающее впечатление, Саша был перепуган до смерти, и первоначально молчал как партизан. Борский передал ему приветы от матери, брата и невестки, сказал, что все они знают, что Акимов никого не убивал, что они его любят, и очень ждут. Сообщил, что ищут его отца, и если найдут, он скоро отсюда выйдет, говорил, что за себя надо бороться, за себя надо стоять насмерть.
Акимов начал рыдать навзрыд. Конвоир зашел в следственный кабинет, но убедившись, что ничего не произошло, вышел и закрыл дверь. Акимов рыдал, а Борский, глядя на него, думал: «Слабый, трусливый, глупый ребёнок. Как они додумались сделать из этого убожества дерзкого убийцу?» Акимов успокоился и рассказал, как его вешали на турник, как судорогами сводило ноги и руки, как угрожали расстрелять на месте, как адвокат Коровин настойчиво уговаривал его признать свою вину и раскаяться в том, чего он не делал. От матери никаких новостей не было, и он решил, что она тоже считает его убийцей. На самом деле он никого не убивал, из больницы не уходил, как раз в ту ночь труп был в больнице, и он носил его в морг. Это видел врач Ванин, медсестры и все больные из отделения. Про сифилис придумал Тряпов, а он вынуждено повторил его слова, подполковник читал ему показания медсестер, и говорил, что все против него. Деваться ему было некуда, ведь Тряпов угрожал расстрелять его при попытке побега.
Но про бутылку водки, якобы выпитую им в ту ночь, он придумал сам, как и про круглые ножки от табуретки, но так говорил специально, чтобы потом в суде всё это опровергнуть. На Новый Год он выпил меньше стакана и свалился под стол, а выпить бутылку водки он физически не в состоянии, и круглые ножки не имеют прямоугольного ребра, в суде это всё выяснится.
Борский не стал разубеждать Акимова, не стал объяснять ему, что в судах Заволжской области никто не будет обращать внимания на эти мелочи, а все эти доводы будут лишь оценены судом как стремление уйти от ответственности за содеянное. Зачем портить несчастному парню и так подавленное настроение?

Вернувшись в Двуреченск, Борский пошел в больницу, где лежал доктор Ванин. Он стал расспрашивать врача, каким образом к нему пришел адвокат Коровин, что ему говорил. Ванин рассказал, что с самого начала он требовал адвоката Борского, но ему отказали. Когда его привезли в милицию, то сразу же посадили в камеру в изоляторе, вот туда в камеру к нему и пришел адвокат Коровин, который стал просить его признаться в получении взятки и написать явку с повинной. Он Коровина не послушал, затем ему стало плохо, и Коровин ушел.
По просьбе Борского доктор Ванин написал жалобу на незаконные действия адвоката Коровина, который склонял его признаться в несуществующем преступлении, в том чего не было. Жалоба была на имя президента Заволжской областной палаты адвокатов Преснова, в ней Ванин просил строго наказать адвоката за невыполнение профессионального долга по защите граждан. Борский дал Ванину конверт и продиктовал адрес, а затем забрал конверт, сказав, что сам отправит.
Ванин, был уверен, что Акимов не убивал, ведь ночью он был в больнице, никуда не уходил, и на суде медсестры скажут правду. Ещё немного поговорив с Ваниным, и пожелав ему скорейшего выздоровления, Борский ушел.
27 лет назад он вместе с Пресновым стажировался у одного из лучших адвокатов области, ныне покойного Мокшанова Михаила Ивановича. Царство ему небесное! Учитель у них был очень требовательный, но именно ему Борский и Преснов были многим обязаны, именно ему были искренне благодарны. После стажировки Борский уехал в район, а Преснов остался в области, и недавно был избран президентом областной адвокатской палаты. Терпеть дальше предательство адвоката Коровина было невозможно, и Борский хотел попробовать решить вопрос кардинально. Он набрал номер телефона Преснова, поздоровавшись, вкратце объяснил ситуацию и попросил приехать лично, после получения жалобы доктора Ванина. Преснов пообещал приехать и разобраться на месте.

Вечером Борский напросился в гости к супругам Девятовым. Капитан Девятов работал дежурным по изолятору, а его жена капитан Девятова была старшим следователем Двуреченского РОВД. Чтобы не компрометировать сотрудников милиции порочащими связями с опальным адвокатом, Борский, когда стемнело, пришел пешком, а супруги встретили его как старого друга. Борский стал спрашивать, как им удается постоянно достраивать дом – это была любимая тема супругов, и Сергей Девятов, в который раз увлеченно стал рассказывать простую технологию зарабатывания денег на своем огороде. Борский внимательно слушал.
Все было действительно просто. После уборки раннего картофеля два небольших участка огорода обильно удобрялись навозом, а по краям участков втыкались высокие палки. Ранней весной, когда только начиналось таяние снега, к этим палкам привязывали темную полиэтиленовую пленку, чтобы снег быстрее таял. Потом в бороздки, сделанные еще осенью, очень плотно, один к одному сажали лук на зелень. Грядки накрывали светлой пленкой, а дальше все зависело только от погоды. Если удавалось вырастить лук до Дня Победы, его выкапывали, чистили, мыли и складывали в полиэтиленовые пакеты, развешивая по 1 кг. В « Жигули» входило 100 пакетов. До рассвета приезжали на областной рынок, и продавали лук перекупщикам по 100 рублей за пакет. За четыре рейса зарабатывали 40.000 рублей, но если весна была холодной, и лук до праздников не вызревал, то он резко падал в цене.
Ирина Девятова позвала мужчин за стол, пить чай с бутербродами. За чаем, Сергей рассказал о картофеле. Огород пахали с осени, а как только сходил снег, и земля немного подсыхала, бороновали граблями и сразу сажали на продажу картофель двух сортов: курганку и уралку, а позже для себя сажали сорт немецкой селекции – адрэтту. Как только картофель достигает размера куриного яйца, Сергей берёт отгулы, а Ирина больничный, теща забирает к себе детей, и они начинают копать. За день выкапывают 300 кг, моют и складывают в машину. За 2 часа до рассвета, он уже на рынке в области, приходят перекупщики, смотрят цвет и покупают. Первый молодой картофель иногда удается продать по 25 рублей за 1 кг, потом каждый день цена немного падает. Приезжает, пару часов спит, и опять всё по кругу, роют, моют, грузят, и ночью он уже в области. Дня три возит, и на день падает отдыхать, спит 24 часа подряд. Потом еще пару раз по три дня, и все, цена падает. В зависимости от года, семья зарабатывает на картофеле от 40 до 60 тысяч, и чем раньше весна, тем больше прибыль. Потом сутками он в изоляторе отрабатывает, в себя приходит. Тяжело конечно, организм на износ работает, всё тело болит и ноет, но дом потихоньку обустраивают, пацанов растят.
Борский спросил:
-Сергей, а почему вы для себя один картофель сажаете, а на продажу другой?
-Михалыч, для себя мы сажаем адрэтту, она вкусней и урожайность выше, но она внутри желтоватая, а какой – то придурок сказал горожанам, что картофель желтый внутри – это кормовой, для скота. Его поэтому берут хуже, значительно хуже, не понимают люди. И перекуп за него платит меньше, намного меньше, хорошо берут только картофель красный снаружи, и киппельно белый внутри.
Борский передал детям фрукты и конфеты, поблагодарил за чай, и как бы, собираясь уходить, невзначай спросил:
-Ирина, а у убитой Акимовой, сколько ожогов на лице было? Вы же с Зинкиной подсадными на похоронах были?
-Сергей Михайлович, я вам честно скажу только при одном условии, если вы так же честно скажите, зачем расспрашивали мужа про лук и картофель? Вам же это совсем не интересно?
-Конечно, - весело ответил Борский, - совсем не интересно, тем более, я это уже раза три слышал. Все это, мне уже не под силу – это труд адский, врагу не пожелаешь. Я городской, старый, больной человек, если бы я за день вырыл 300 кг мелкого молодого картофеля, я там бы на огороде и умер. Но мне доподлинно известно, что Сергею очень хочется об этом рассказывать, так почему бы не послушать, не сделать человеку приятно?
-Сергей Михайлович, - сказала Ирина, - у трупа на лице было 6 ожогов, скорее всего от сигареты. Они были расположены симметрично, 3 с одной стороны лица, 3 с другой стороны, по прямой линии, как будто по линейке подонок жег ей лицо. Мы с Зинкиной считаем, что жег он лицо трупа, а не живого человека, поскольку очень прямые линии, слишком хладнокровно жег.
И твёрдо добавила:
-Но в суд свидетелем я не пойду! В заключение, эксперта ожогов не будет. Полковник Березкин приказал нам молчать как рыбам, хотя весь поселок ожоги видел.
-В суд, я вас тащить не собираюсь, какой смысл мне вас подставлять? Я для себя выясняю, и получается, убийца очень хладнокровный и имеет хороший глазомер. Это факт?
-Да факт, и еще факт - Акимов их не убивал! По горячим следам я лично допрашивала медсестер, они плакали, клялись детьми, что в ту ночь не спали ни минуты, а вот Акимов спокойно спал. Тем более, он болел, у него еще была высокая температура, он физически никуда не мог уйти! Им нет никакого смысла врать и выгораживать убийцу. В отделе считают, что убил маньяк, кстати, многие рады, что вы взялись защищать Акимова. Жаль парня!
Девятов попросил Борского не уходить, и проконсультировать его напарника по изолятору сержанта Валеева, как поступить. Затем он позвонил Валееву, который вскоре явился вместе с женой.
За чаем Валеев рассказал, что его брат Рафик сидел в стоявшей машине вместе с девчонками и пил безалкогольное пиво, а его забрали на освидетельствование, где написали: алкогольное опьянение. Врача не было, освидетельствовал фельдшер. Машиной брат не управлял, но составили протокол за управление транспортным средством в состоянии алкогольного опьянения. В суд пока не вызывали. Валеева интересовало, как выйти из этой ситуации, и можно ли договориться с мировым судьей Бизяриным. Девятов попросил Борского помочь по старой дружбе.
-Всё сказали? – спокойно спросил Борский, - отвечаю. Бизярин лишает прав всех до одного, и правых и виноватых. Твоего брата тоже лишит, не сомневайся! Менты в суде покажут, что Рафик ехал, то есть управлял транспортным средством, что был сильный запах алкоголя изо рта, шатающаяся походка и так далее. Врач и фельдшер покажут, что освидетельствовал врач, и Рафик его оговаривает, что брат твой был пьяный, у него отмечались невнятная речь, неопрятный внешний вид, учащенный пульс, высокое давление, покраснение глаз, дрожание пальцев рук, неустойчивость в позе Ромберга, положительная проба Раппопорта. Бизярин лишит его прав, и напишет в постановлении, что к показаниям твоего брата судья относится критически, поскольку он заинтересован в исходе дела, и дает показания о своей невиновности с целью уйти от ответственности за содеянное, и девушки тоже говорят неправду, поскольку являются его подружками. В основу судебного постановления Бизярин положит ложные показания сотрудников ГИБДД и медицинских работников, поскольку они в исходе дела, якобы не заинтересованы, и у них нет, никаких оснований оговаривать твоего брата. Черное сделают белым, вот и всё! В нашем районе прав лишают всех, кто управлял, и кто нет, кто был действительно пьяный, и кто был трезвый, а Березкин с Бизяриным на горе людском выслуживаются.
-Сергей Михайлович, - спросила Валеева, - почему так происходит? У них, что, совсем нет совести? Зачем лишать прав трезвых и зачем трезвому писать пьяный? Кому это всё надо?
-Насчет совести вопросы не ко мне, а к батюшке, – грустно ответил Борский. - Кому надо? У нас часто так по дурацки получается, что политику путают с правом, хотя это совершенно разные вещи. В 1985 году закон о борьбе с пьянством и алкоголизмом превратился в политику по вырубке виноградников, но ведь виноград – это не алкоголизм, и не пьянство – это просто куст с ягодами. Из этих ягод можно сделать вино, а можно и сок – это как захотеть. Если бы было право, а не политика, виноградники никто бы не рубил, а так все спешили выслужиться. Как в поговорке: « Заставь дурака Богу молиться, он и лоб разобьет!»
Так и сейчас. Из нормы права сделали политику, и все наши областные чиновники – милицейские и судейские спешат выслужиться, что бы на них обратили внимание, какие они принципиальные и твердые борцы с пьянством за рулем. А на Руси чиновничье рвение никогда до добра не доводило, не доведёт и на этот раз.
Вот вам простой пример. Есть уголовная ответственность за браконьерство. Право, и никакой политики, чиновник за борьбу с браконьерством не отчитывается. Некоторые из них наоборот норовят, то сеть браконьерскую поставить от скуки, то кабанчика подстрелить. Сети открыто продаются на каждом углу. Закон есть, а политики нет, и наш чиновник этот закон не исполняет. А зачем исполнять? На нём ведь не выслужишься. Ну, подумаешь, рыбы в российских реках не станет, да и Бог с ней, плевать нам на эту рыбу! За нефтедоллары где – нибудь, в Норвегии, Исландии, или еще где купим, не пропадем!
А борьба с пьянством за рулем – это сейчас большая политика. Здесь можно и лишнюю звездочку на погоны получить, и на повышение пойти. Здесь чиновнику надо стараться выслужиться по полной программе. Неужели в такой ситуации чиновник будет заботиться о чьих – то правах и свободах? Нет, только о своих карьерных интересах, о своей личной выгоде, чиновнику безразлично, был ли водитель пьян, управлял ли он автомобилем. Для него самое важное поймать, и лишить прав, как можно больше водителей, больше, чем в других районах, городах и областях. Но главнее всего во время отчитаться: « Смотрите, как много я поймал! Как хорошо я работаю! Как четко выполняю закон! Оцените мои способности руководителя! Я заслужил повышение по службе!» Когда начальник любой ценой пытается достичь желаемого результата, подчиненным остается только выполнять его волю, или увольняться. Вот в такую большую политику твой брат и попал.
Борский замолчал, а все осмысливали сказанное. Девятов с горечью в голосе сказал:
-Гибддэшники сейчас тоже наживаются. Раньше они с пьяного брали 1.000 рублей, и отпускали, а сейчас по нашей области уже меньше 30.000 не берут. Раньше, до нового закона, ему надо было в день поймать 30 пьяных, чтобы заработать штуку баксов, а сейчас только одного.
-Правильно, - засмеялась Девятова, - он поймает за день 10 человек, один откупится, а девять в суд пойдут. Это вы дурни сидите в своем изоляторе, на картофеле и луке пытаетесь заработать, в Чечню за боевыми ездили, под пули подставлялись. Надо было мне сразу за гаишника замуж выходить.
-Давай, давай, - сердито отрезал Девятов, - еще не поздно! Только это грязный хлеб, на людском горе нажитый, а я хочу честный хлеб есть. Хочу, чтобы меня и моих детей люди не проклинали, и в спину мне не плевали. Меня уже не переделаешь! Михалыч, ты на Руслана и Наилю посмотри, они как парализованные сидят, напугал ты их до смерти, неужели по Рафику ничего нельзя сделать?
-Руслан, Наиля, - твёрдо сказал Борский, - по Рафику ничего законным способом сделать нельзя. Я не знаю как в других областях, но у нас игра идет не по правилам, и мировой судья Бизярин, и федеральные судьи имеют указание председателя областного суда Валейко лишать прав всех до одного, и вести с алкоголиками беспощадную войну. Если кого-то прав не лишают, то материал направляют в область для проверки и оргвыводов. Судьи у нас конечно независимы, но только не от вышестоящего суда и чиновников судебного департамента. В области было несколько судей, которые ослушались, и лишали прав далеко не всех. Делали они это по совести или за взятки, я не знаю, говорят разное, но 5 судей уволили, а остальные послушно выполняют волю председателя областного суда, и движет ими только страх за себя. В нашей Заволжской области у судей выбор невелик: или увольняться, или лишать прав практически всех подряд, по принципу презумпции виновности. Вот и получается, что все водители изначально виноваты.
ГИБДД в районе имеет разнарядку, сколько пьяных в день должны поймать, а если не поймают, их самих могут уволить. А дальше, как семью кормить? Если пьяных нет, наши районные инспектора ловят трезвых, наезжают на врачей, которые со страху пишут: состояние алкогольного опьянения. Применяют еще один подлый прием – ведут трезвого на освидетельствование, и по дороге выплескивают на его одежду 50 грамм водки. Заводят на скорую, а запах водки стоит на все помещение. Человек кричит: « Я трезвый, на меня водку вылили!» Но его никто не слышит, врач тоже боится, поедет домой, его самого остановят и сделают пьяным.
-Сергей Михайлович, - возмущённо перебила Девятова, - такой беспредел возможен только в нашем районе. Вылить на трезвого водку – это почерк полковника Березкина, ведь у него все виновны с самого рождения! Согласны?
-Ирина, - спокойно ответил Борский, - за всю Россию говорить нельзя, она очень большая. Я слышал, в соседней области суды выясняют, кто и как проводил освидетельствование. Наш начальник милиции, конечно феномен, но я думаю, в области он не одинок, и если бы его областное ГУВД не поддерживало, разве он хоть месяц проработал бы? Давно бы уже сам сидел на нарах. А с поддержкой сверху не просто работает, а первое место по области занимает.
Руслан, законно твоему брату помочь нельзя, а незаконно можно попробовать.
-Незаконно, - осторожно спросил Валеев, - это как?
-Очень просто, - ответил Борский, - не ходить в суд.
-Так без него рассмотрят!
-Да, рассмотрят! Но если он будет болеть, а ты Руслан, на каждое судебное заседание будешь приносить копию больничного листа и письменное ходатайство брата с просьбой не рассматривать без него, и отложить дело, то ничего Бизярин сделать не сможет. При наличии больничного и ходатайства об отложении рассмотрения дела, он будет вынужден откладывать судебное слушание. Если твой брат, таким образом, проболеет два месяца, то Бизярин будет вынужден административный материал производством прекратить в связи с истечением срока давности. Пока ещё есть такая возможность, она не стопроцентная, но всё же есть, хотя думаю, скоро начнут лишать прав и больных тоже. Не вовремя они как-то болеют, мешают судам бороться с пьянством за рулём. Вот и всё! Сами решайте, что дешевле, отдать права или болеть два месяца. Учти, брат не просто должен быть на больничном, обязательно заключение врачей о невозможности его участия в судебном заседании по состоянию здоровья.
-Ну, спасибо, Михалыч, камень с души снял, – радостно сказал Валеев.
-Спасибо в карман не положишь и в стакан не нальешь, - весело заметил Девятов, - неси магарыч!
Валеев вышел из дома. Продолжая тему, Валеева спросила:
-А почему люди так подло поступают?
-Наиля, - с горечью в голосе ответил Борский, - я так думаю, что живем мы без Бога в душе. Некоторые наши начальники моментально из атеистов стали людьми глубоко верующими, и начали посещать Храм Божий. Возьмите, к примеру, нашего главу Романова, то людей с партии выгонял за крещение ребенка, а сейчас за казенные деньги церкви строит. Не бывает так, к Богу идут годами, десятилетиями, а иногда всю жизнь. А это всё показуха чистой воды, ради рейтинга, ради личной власти, на службе в церкви стоит, публично крестится, а сам ведь не верит, лишь для окружающих на службу пришел, для электората. Поэтому понятия добра и зла для него не существует, только корыстный личный интерес.
Моё поколение учили безбожию, учили атеизму, и я свято верил, и точно знал, что Бога нет.
Я годы осмысливал, пока понял, что всё на самом деле намного сложнее. Я долго решался, и только пару лет назад, почти в 50 лет, принял обряд крещения, а то ведь всю жизнь нехристем был. Я в религии ничего не понимаю, но думаю, что Бог в душе – это не публичное посещение Храма, и даже не соблюдение всех постов и церковных канонов, это совсем другое. Это жить по совести и справедливости, просто быть добрыми и порядочными людьми, не делать окружающим подлости, не врать, не унижать других, иметь чувство сострадания к человеческому горю, желание помочь. Жить с Богом в душе – это жить по чести, совести и чувству собственного достоинства. Я уверен - врач с Богом в душе никогда бы не посмел трезвому человеку написать состояние алкогольного опьянения. Сотрудник ГИБДД, с Богом в душе никогда бы не посмел составить протокол за управление транспортным средством на человека, который им в действительности не управлял. Судья с Богом в душе никогда бы не осудил человека, доказанность вины которого вызывает серьезные, неустранимые сомнения. Думаю, нет у нас Бога в душе, а есть сплошная фальшь, и показуха. Отсюда вся ложь, вся подлость и безразличие к человеческим судьбам, и страх тоже отсюда. И всё это ничем хорошим не кончится!
Девятов спросил:
- Михалыч, наш начальник изолятора Кудряшов утверждает, что всех, кто не сможет откупиться, лишат прав, и только потом остановятся. А ты как думаешь?
- Всех лишить прав физически невозможно, ведь водители автобусов, маршруток, таксисты, дальнобойщики – это каста, это миллионы. Если их всех лишить прав остановится транспорт, промышленность, остановится всё, все эти люди станут безработными, недовольство может стать массовым. Думаю, до этого не дойдет, рано или поздно власть остановит этот беспредел, кончатся разнарядки, план и показуха. Кончится политика и будет просто право – пьяных будут лишать прав, а трезвых трогать перестанут. Всё со временем станет на свои места, но пьяный за рулём – это угроза для всех, и с ним необходимо беспощадно бороться, только право не надо превращать в политику.
Валеев принес две бутылки коньяка. Женщины накрыли стол, выпили за права Рафика. За ужином разговор вновь зашел о правах.
Девятов спросил:
- Михалыч, ты-то сам веришь в возможность в нашей Заволжской области, где пьёт каждый второй или третий решить проблему пьяных за рулём, или вся эта компания изначально обречена на провал?
- Знаешь, Сергей, таким образом, как эта борьба ведётся, я думаю ничего решить нельзя. Каждый год на дорогах России в авариях гибнет по официальным данным 35 тысяч человек – это серьёзная проблема и власть впервые за многие годы начала её решать. Но принять закон намного проще, чем его исполнить, и вот это самое исполнение, на мой взгляд, упирается в несколько проблем.
Во-первых, в коррупцию, если исполнитель коррумпирован, то от него нельзя ожидать никакого добросовестного и чёткого выполнения требований закона, он думает не об интересах государства и народа, а лишь о собственной материальной выгоде. Любой закон он будет использовать в корыстных целях и лишь в той части, в какой, возможно, его личное обогащение. Коррупция – это болезнь, это диагноз! Я думаю, наша область тяжело больна, и пока она не вылечится от коррупции, не выжжет эту заразу каленым металлом, никаких серьёзных задач в области решить не удастся. Первичным должна быть ликвидация коррупции, как страшного зла, как раковой опухоли. Мы больны, а решать серьёзные проблемы может только здоровое общество! А пока в нашей области коррупция – это не нарушение закона, а сама жизнь: кто взятки давать не умеет, тот и не живёт! Есть у нефтяников, что дать – вот они цветут и пахнут! У села нет, что дать – вот оно беднеет и вымирает!
Во-вторых, в неравенство людей перед законом. Мы все делимся на законопослушных граждан, которые ни при каких условиях пьяными за руль не сядут, и тех самых пьяниц, которым море по колено, и для которых закон не писан. Когда в ГИБДД вводится разнарядка на ежедневное задержание определённого количества пьяных за рулём, и план необходимо выполнить любой ценой, инспектора вынуждены ловить и пьяных и трезвых, в том числе и самых законопослушных граждан. И здесь получается обратный эффект, когда утрачивается сам смысл законопослушания, поскольку теряются преимущества послушного гражданина перед нарушителем закона, так как, прав лишают обоих. Кроме того, под видом борьбы с пьянством за рулём, инспектора особенно в селах и малых городах, получают прекрасную возможность свести личные счёты со своими недругами. Так же очень много тех, кого у нас не трогают ни при каких обстоятельствах – этакие недотроги. Это сотрудники администрации района, суда, прокуратуры, руководство милиции, их многочисленные родственники и друзья. Любой предприниматель может заплатить полковнику Берёзкину и спокойно ездить по району пьяным, его наши инспектора никогда не тронут.
В-третьих, в длительность рассмотрения дела. Рассмотрение этих дел должно быть немедленным, только тогда будет надлежащий эффект. Думаю, в России пора ввести круглосуточные дежурства мировых судей по делам этой категории. Тогда инспектор ГИБДД задержавший пьяного за рулём будет обязан сразу же вести его к мировому судье, где так же будут дежурные врач-нарколог, адвокат и прокурор. На месте всё будет ясным и количество незаконных привлечений к ответственности сразу же резко сократится.
В-четвёртых, в неэффективность наказания в виде лишения водительских прав. Его сегодня лишили прав, а он завтра с горя напьётся и сядет за руль без прав, и вполне возможно кого-нибудь покалечит или убьёт. Лишать необходимо не только прав, но и сделать невозможным повторение этого нарушения впоследствии, а это значит, что управление транспортным средством в состоянии опьянения должно наказываться обязательным лишением прав и конфискацией транспортного средства, независимо от формы собственности. Но это возможно только при условии строжайшего соблюдения закона, и сейчас об этом говорить явно преждевременно.
Но самое главное заключается, совершено в другом, даже если искоренить пьянство на дорогах люди всё равно будут массово гибнуть в ДТП. Мне приходилось читать серьёзные исследования на эту тему, где авторы утверждают, что наши люди гибнут в ДТП не из-за плохих машин, плохих дорог, и даже не из-за пьянства за рулём. Наши люди гибнут из-за любви к быстрой езде без всяких правил и полного пренебрежения к человеческой жизни. Ну, не хочет наш человек соблюдать правила, не хочет и всё! И жизнь наша ничего не стоит, и как поднять её цену никто не знает, вот в чём наша главная проблема! Очень хорошо, что власть начала бороться с пьянством за рулём, но вопрос безопасности на наших дорогах значительно шире проблемы пьянства.
Позже заговорили о двойном убийстве в Заозерном. Девятова спросила, как Борский оценивает шанс оправдания Акимова областным судом.
-Думаю, - задумчиво ответил Борский, - не больше 33% в суде присяжных, и 0% в профессиональном суде. Буду убеждать Акимова идти на суд присяжных, другого шанса вообще нет, но меня сейчас не это интересует, а совсем другое. Вот смотрите, Акимова была убита на кухне, раны у нее на затылочной части головы. Она, видимо, какое – то время лежала лицом вверх, и кровь из ран вытекала на пол. Потом убийца ее задушил проводом, сжег ей лицо сигаретой, после чего очень аккуратно перевернул труп на живот, и положил ее лицом в кровь. Зачем он ее переворачивал? Если это угадать, то может стать ясным мотив убийства! Конечно, он мог ее перевернуть от нечего делать, мог случайно, а мог с какой – то определенной целью. Все это гадание на кофейной гуще, но всё же, если допустить, что он ее перевернул с целью, то с какой?
-Чтобы изнасиловать, – ответил Валеев. – А зачем еще?
-А, что, - удивлённо спросила Девятова, - он не мог ее изнасиловать лежащей на спине? Но трупы ведь изнасилованы не были, и вся одежда была на месте, он их даже не раздел.
-А может, - спросил Девятов, - он хотел изнасиловать ее сзади? Ты сам, Михалыч, как думаешь?
-Я думаю, - ответил Борский, - что если он перевернул труп с целью, то эта цель могла быть желание изнасиловать ее в положении сзади. Но что-то или кто-то ему помешал. Шанс угадать у нас мизерный, но если угадали, то тогда убийца, точно маньяк, здоровый человек не будет насиловать труп, ни при каких обстоятельствах. И последнее, не стоит заканчивать ночной разговор на такой грустной ноте, давайте я вам старый грузинский анекдот расскажу.
Борский встал с рюмкой коньяка:
Грузия, старое доброе брежневское время. Местные партийные руководители сидят за богато накрытым столом. Один из них встаёт и произносит тост:
- Я хочу выпить за тебя дорогой Гиви, вовсе не потому, что у тебя есть шикарная квартира, прекрасный дом и чудесная дача. Мы, Слава Богу, тоже не под открытым небом живём!
Я хочу выпить за тебя дорогой Гиви, вовсе не потому, что у тебя есть три машины. Мы, Слава Богу, по этой земле тоже не пешком ходим!
Я хочу выпить за тебя дорогой Гиви, вовсе не потому, что у тебя есть жена и три любовницы. Мы, Слава Богу, тоже не только с жёнами спим!
Я хочу выпить за тебя дорогой Гиви, поскольку ты единственный из нас сумел уже 20 лет проработать первым секретарём горкома партии, не имея партийного билета и не являясь членом КПСС!
 

Сейчас смотрят

Вверх